Читать книгу - "Вера Хоружая - Иван Григорьевич Новиков"

И вот снова Москва. Не та светлая, веселая, сияющая Москва, какой знала ее Вера в мирное время, а суровая, грозная для врага столица Страны Советов.

Вера быстро отыскала Центральный Комитет Компартии Белоруссии. Зашла к одному секретарю, к другому. Ее внимательно выслушали, но категорически заявили:

— Вы мать двоих маленьких детей. В тыл врага мы не пошлем вас. Для этого у нас хватит девушек, желающих, как и вы, работать в фашистском тылу.

— Но у них нет того жизненного опыта, какой имею я. Вам известно, что я была в подполье в панской Польше, знаю, что такое фашистская тюрьма, прошла школу жизни.

— Сейчас условия более сложные.

— Знаю. Я своими глазами видела немецкий фашизм. Видела его, еще когда подпольно бывала в Берлине. И недавно видела на моей родной земле. Поэтому считаю своим долгом и своим правом активно участвовать в борьбе с фашизмом. Я не могу оставаться в советском тылу, хотя и здесь люди трудятся во всю силу.

— Не можем мы послать вас, не можем, поймите это. Ради вас, ради ваших детей не можем. Достаточно и того, что они уже осиротели, мы не имеем права отнимать у них еще и мать.

— Позвольте мне самой решить этот вопрос, — не сдавалась Вера. — Они в надежных руках, в руках моей матери и сестры, к тому же я не собираюсь умирать, а хочу бить врага.

— Но вы представляете, какой опасности будет подвергаться ваша жизнь в тылу врага?

— Представляю. А не подвергаются ли опасности ежечасно и ежеминутно миллионы воинов на фронте и сотни тысяч в лесах и городах Белоруссии, Украины, Прибалтики, Смоленщины? Вы никому из них не задавали такой вопрос?

— Но вы же, в конце концов, женщина!

— Вот потому и прошусь в тыл врага, что я, женщина, не могу простить фашистам того, что они причинили мне и моему народу. Кроме того, женщине, да еще имеющей опыт подполья, легче работать в тылу врага.

— Нет, с вами положительно невозможно спорить. И напрасно вы добиваетесь. Ничего не выйдет.

Так продолжалось несколько дней. Наконец руководители ЦК КП Белоруссии решили удовлетворить ее просьбу. Вере Хоружей было поручено комплектовать группу для подпольной работы в тылу врага.

БИТЬ ВРАГА В ЕГО ТЫЛУ

По всей стране разыскивала она людей, которых знала по подполью в Польше. Послала десятки писем и запросов в различных направлениях. Но старая гвардия была уже в деле. Из бывших подпольщиц откликнулась на ее зов лишь подруга по камере в Фордоне Софья Сергеевна Панкова.

Жизнь и ее не баловала. Многое пришлось пережить ей. Постарела. В волосах появились серебринки. Лицо избороздили морщины. Неизменными остались только внимательные, добрые глаза Сони.

Подруги несказанно обрадовались встрече, и, когда Вера сказала, зачем она разыскала ее, Соня, не задумываясь, ответила:

— Согласна. С тобой — хоть на край света…

— Спасибо за добрые слова, — обняв ее, произнесла растроганная Вера.

Потом они подобрали в свою группу Евдокию Саввишну Суранову, Марию Степановну Яцко, Анну Петровну Иванькову, Антонину Филипповну Ермакович, Матрену Фоминичну Исакову и еще нескольких женщин.

Началась напряженная учеба искусству конспиративной работы. День и ночь Вера была занята. Она боялась свободных минут, когда невольно возвращалась к одному и тому же — к малюткам, оставленным где-то там, без матери и отца. Тогда сердце начинало болеть с новой силой, дышать становилось тяжело.

«Поймут ли они меня, когда вырастут? — с тревогой думала она. — Будут ли знать, с какой нестерпимой болью я оторвала от шеи тоненькие ручки дочери, вырвала грудь из жадных губ сыночка? Узнают ли, какую нечеловеческую муку пережила я тогда и переживаю сейчас, каждую минуту, каждое мгновение? Никакие физические пытки не могут сравняться с этой душевной болью. Узнают ли об этом?

Когда у нее появлялось свободное время, брала серую школьную тетрадку и торопливо писала, писала… Мало ли что случится с ней, а эти записки могут сохраниться, и тогда дочурка и сыночек после многих лет разлуки услышат ее голос, поймут ее. И они не упрекнут, не осудят, а будут гордиться своей матерью.

Внимательно, пристально изучала Вера характеры подруг, с которыми придется работать в опасных условиях. Ничто не ускользало от ее взора. И манера держаться, и аккуратность в одежде, и способность запоминать, и умение молчать — все качества подпольщика принимала в расчет. Нравились ей глубокая сосредоточенность Софьи Панковой, веселый нрав Дуси Сурановой, быстрая сообразительность Анны Иваньковой, спокойствие, невозмутимость Матрены Исаковой.

Одна женщина из ее группы все время тосковала и нетерпеливо спрашивала:

— Скоро ли приступим мы к делу?

Как-то, выбрав момент, когда они остались вдвоем, Вера спросила:

— У тебя что-то есть на душе тяжелое? Я по глазам вижу.

— Есть. Двое деток у меня там осталось — трех и пяти лет. У родителей, в Горках. Душа горит. Что с ними?

Не удержавшись, женщина разрыдалась. Нежно поглаживая ее по вздрагивающим плечам, Вера сказала:

— Успокойся, не надрывайся. Я очень хорошо понимаю тебя — сама оставила двоих детей. И мне очень, очень тяжело. А сколько еще таких, как мы? Сколько слез льется сейчас по всей нашей стране? Сколько материнских сердец обливается кровью в эту минуту? Вот и мы собрались здесь, чтобы отомстить фашистам за эти слезы, за наше горе.

Седины в волосах Веры становилось все больше. В уголках губ постоянно лежали скорбные складки. Улыбалась она мало, была всегда ровной, задумчивой, сосредоточенной, никогда не повышала голос. Даже недовольство высказывала спокойным тоном.

В группе во всем соблюдался строгий порядок.

— Обычно в подполье людей губят мелочи, — предупреждала Вера. — Не на место поставил вещь, забыл уничтожить то, что положено, сказал лишнее слово, сделал замечание невпопад, развеселился или загрустил некстати — мало ли что может обратить на тебя внимание фашистов. Не думайте, что агенты фашистской контрразведки дураки. Недооценивать их — значит заранее обрекать себя на провал.

Группу тщательно снаряжали, принесли одежду. Каждая из женщин отобрала себе по вкусу.

Вера подошла к куче обуви, выбрала самые некрасивые туфли и сказала безразлично:

— Эти я беру.

Ее поняли правильно. Это было не равнодушие к себе, а уважение к другим: хотя она и старшая, но готова уступить в таких делах более молодым. В группе должна быть взаимная выручка и готовность помочь друг другу во всем.

Выехали из Москвы на открытой грузовой машине. Тугой, пружинистый ветер бил в лицо. Солнце обжигало. Вера в светлой блузке в полоску, с коротким рукавом и в серой юбке сидела впереди и