Читать книгу - "В особом эшелоне - Всеволод Степанович Королев"

— Механик, у тебя все в порядке? — спросил он по ТПУ.

— Все в порядке, товарищ лейтенант, — доложил механик-водитель сержант Иван Омельчук.

— Башнер, готов?

— Готов, товарищ лейтенант, — отозвался сержант Сергей Артемов.

— Заряжающий?

— Все готово, товарищ лейтенант, — щелкнув затвором пулемета, отрапортовал рядовой Ахмет Карамбеков.

Спустя минуту в открытый люк башни наклонился командир второго танка-тральщика лейтенант Фарит Шайхутдинов и доложил:

— Экипаж готов к выполнению боевой задачи!

— Рацию — на прием, люки закрыть, ждать команды! — отдал приказ Гузенко. — Во всех случаях сообразуй свое движение с моей машиной. Помни — идешь за мной уступом вправо. Прикрывай меня справа огнем. Выявляй орудия и уничтожай сразу, как только заметишь. И не забывай давать целеуказания танкам, которые ведем.

— Есть! — приложил руку к танкошлему Шайхутдинов, спрыгнул на землю и побежал к своей машине.

А вскоре на танке командира взвода появился посланный мной старший лейтенант Петренко.

И Петренко, и Гузенко были земляками, оба с Сумщины, только первый из Низов, а второй из Ахтырки. После назначения Ивана Гавриловича помощником начальника штаба Гузенко принял от него взвод танков-тральщиков. Сейчас старший лейтенант Петренко уже в качестве представителя штаба контролировал выход в атаку взвода Гузенко. В этот предрассветный час 18 июля 1944 года все офицеры управления полка были на исходных позициях танков-тральщиков.

— Готов? — спросил Петренко.

— Готов, товарищ старший лейтенант.

— Смотри, Гриша, не подведи. Рви без остановок.

— Не подведем!

Петренко взглянул на часы.

— Сейчас пять двадцать пять. Через пять минут ударит артиллерия. Трогаешь с первым залпом. Все. Запирай люк.

Ровно в 5.30 заиграли «катюши», открывая тридцатиминутную артподготовку.

Взбежав на холмик, Петренко увидел, как под артиллерийский гул дружно двинулись в атаку танки-тральщики, а за ними линейные танки. Вот они взобрались на гребень небольшой высоты и скрылись за ее противоположными скатами. В этот момент я подъехал к гребню на «доджике». Петренко доложил о выходе взвода в атаку.

С высоты было удобно наблюдать за ходом боя. Впереди, примерно в полутора километрах, лежало широкое желтое поле неубранной пшеницы. Через него, от расположившегося справа хутора до села Торговище, проходил передний край обороны. Только вчера фашисты обстреляли здесь из минометов рекогносцировочную группу. А сейчас над всей западной частью поля, занятой противником, сплошным черным смерчем вздыбилась земля. Раскрашенные желтыми полосами тральщики и идущие за ними танки 11-й гвардейской танковой бригады вскоре скрылись в высокой пшенице, окутанной клубами дыма и пыли.

Посмотрев вправо, в направлении передового наблюдательного пункта армии, замечаю несколько человек на наблюдательной вышке. «Наверное, там маршалы Жуков и Рокоссовский, — мелькнуло в голове. — Кто-то говорил, что они приехали в армию. Должно быть, видели, как пошли наши тральщики. Что ж, пошли нормально…»

После войны в воспоминаниях Маршала Советского Союза В. И. Чуйкова я встретил такую запись об этом моменте:

«За огневым валом поднялись в атаку разведывательные отряды. В шесть часов с минутами по проводам уже шли сообщения о том, что передовые отряды за танками НПП и танками-тральщиками ворвались в первые траншеи, овладели передним краем обороны и господствующими высотами. Я отдал приказ о переходе в наступление главными силами армии»[9].

Слева от нас остановилась машина полкового медицинского пункта. Полковой врач капитан медицинской службы Михаил Иванович Нагибин выпрыгнул из кабины, и, увидев меня, доложил:

— Товарищ майор, направляюсь в роту Батурина.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, но я хочу побывать в каждой роте с правого фланга до левого.

— Разрешите и мне с ними? — попросил Петренко.

— Действуй! И постоянно докладывай. Я с радистами — за центром боевого порядка.

— Есть! — приложил Петренко руку к пилотке и уехал с медиками.

…Лейтенант Гузенко зорко всматривался вперед, не отрываясь от окуляра телескопического прицела.

Вот на линии двух кустарников в центре пшеничного поля — исходное положение нашей пехоты. Справа и слева от танков-тральщиков замаячили фигуры поднявшихся в атаку стрелков. Еще метров через сто — передняя граница противотанкового минного поля противника. Стена разрывов снарядов нашей артиллерии постепенно передвигалась в глубину вражеской обороны.

Где затаились противотанковые пушки гитлеровцев? Какими другими огневыми средствами прикрывает противник свои минные заграждения? И как эти огневые средства обнаружить? Высокая пшеница и мелкие кустарники хорошо маскировали вражеские огневые точки. Не видя ни одной цели, Гузенко решил бить из пушки прямо перед фронтом атаки танка-тральщика. Прогремели три выстрела, и вслед за ними раздался взрыв под тралом.

«Так, одну нащупали!» — лейтенант повел пушкой справа налево, пытаясь засечь какую-нибудь вспышку выстрела, но безуспешно.

Точно выдерживая курс, танк-тральщик командира взвода подорвал еще четыре мины и, ведя огонь из пушек и пулемета, подмял проволочное заграждение противника и с ходу прорвался через его первую траншею.

Следующее минное поле в глубине вражеской оборонительной полосы обычно находилось через два-три километра. Тральщик Гузенко продолжал безостановочное движение вперед и уже прошел вторую траншею, когда вдруг неожиданно вздрогнул от удара вражеского снаряда в башню. Гузенко не сразу заметил, как сзади, по замасленной поверхности брони начали метаться язычки пламени. А заметив, выругал себя, что не доглядел.

Прежде чем приказать гасить огонь, Гузенко еще раз осмотрел поле боя. Вот пять «тридатьчетверок» развернулись вслед за ним в боевую линию и ведут огонь с ходу. Он заметил: тральщика Шайхутдинова не было. Это встревожило. Но в первую очередь требовалось ликвидировать очаг огня в своей машине.

— Механик, стань в воронку! Артемов и Карамбеков! Приготовиться к тушению!

Тральщик опустился в небольшую выемку и остановился. Башнер и стрелок выскочили на корму и принялись гасить огонь. Один сбивал пламя струей огнетушителя, а другой быстро набрасывал землю лопатой. В этот момент Гузенко услышал по рации голос Шайхутдинова:

— Впереди, справа, под холмом вражеская пушка. Иду в обход.

— Действуй! — ответил командир взвода и начал всматриваться в подножие холмика, покрытого чахлой, выжженной солнцем травой. Однако никакой огневой точки не обнаружил.

Но вот под холмиком мелькнула едва заметная вспышка. Гузенко мгновенно послал туда снаряд.

Спустя минуту он услышал сухой треск коротких очередей танкового пулемета и увидел, как с тыла, из-за холма, налетел на немецкую пушку тральщик лейтенанта Шайхутдинова.

— Молодец, Фарит! — продолжая наблюдать за движением второй машины, радовался командир взвода. — Теперь выходи на свой боевой курс, а мы — за тобой.

— Товарищ лейтенант, огонь затушили! — доложил Артемов.

— По своим местам! Механик, трогай!

Танк-тральщик командира взвода снова двинулся вперед.

Но вдруг Гузенко заметил, что «тридцатьчетверка» Шайхутдинова почему-то стоит на месте. Он запросил по рации о причине остановки и узнал, что машина загрузла на заболоченном участке. Раздумывать некогда.