Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев"

также ясно, что ее главным противником в Восточной Азии является Англия, а не Советский Союз. Однако дело пока ограничилось, по меньшей мере, локальным перемирием.

До сего дня внутренние споры вызывали у японской внешней политики своего рода „паралич“. Внешнеполитический „паралич“ является не только следствием сверхчувствительности японцев по отношению к нежелательным неожиданностям. Он имеет также реальные политические причины. Не нужно забывать, что со времен „маньчжурского инцидента“ и создания Маньчжурской империи японская армия возвела необходимость военно-хозяйственной, политической и чисто военной подготовки к войне с Советским Союзом прямо-таки в догму. Хотя неизменной целью японской экспансии на протяжении чуть ли не тысячелетий является и Китай, японская армия полагала, что в войне с Китаем найдена возможность „генеральной мобилизации“ для считавшейся неизбежной борьбы с Советским Союзом. Форсировавшееся на протяжении ряда лет вооружение было сориентировано главным образом на русского противника, а военная и идеологическая сила и роль Квантунской армии превзошла все пропорции. Армия, однако, не удовольствовалась только выполнением этой по преимуществу военной задачи. Она использовала свое положение в японском государственном руководстве, чтобы сделать эту войну с Советским Союзом фундаментом идеологического сплочения японского населения. Японская армия стала главным носителем идей „всемирной миссии японского духа“, „императорского пути“, которым обосновывались все ее великоазиатские экспансионистские цели.

Европейская война с ее драматической перегруппировкой фронтов внезапно спутала также внешнеполитические планы и подготовительные мероприятия японской армии касательно Советского Союза. Тенденция признать главным врагом японской политики в Китае Англию и поставить себе задачей „успокоение“ отношений с Советским Союзом проявляется теперь все яснее, в том числе и в армии. Однако этим кругам, начинающим понимать правильность взятого Германией нового внешнеполитического курса, пока еще приходится проявлять известную сдержанность по отношению к противникам их былой и нынешней внешнеполитической переориентации. Этими противниками являются те же круги крупного хозяйства, военно-морского флота и близких к императорскому двору лиц, которые уже не первый год образуют внутри- и внешнеполитический противовес проводимому армией радикальному политическому направлению в Японии. Было бы, однако, ошибкой полагать, что эти круги, господствующие в правительстве Абе, будут и впредь форсировать удивительный для японских условий поворот армии в направлении „политики успокоения“ Советского Союза. Правительство Абе заинтересовано исключительно только в „успокоении“ на Севере, а не в окончательном, гарантированном договором, принципиально новом оформлении японо-советских отношений.

Ибо любой шаг за пределы „политики успокоения“ в возможном направлении „договора о дружбе и границах“ противоречил бы не только внутреннему настрою придворных кругов и представителей крупного хозяйства; он рассматривается и как препятствие к осуществлению главных внешнеполитических целей, а именно к использованию сегодняшней европейской войны для мирного взаимопонимания с Англией и Америкой. Правительство Абе-Номуры, которое проводит политику придворных кругов, надеется на возможность, пока идет европейская война, заключить выгодный по преимуществу для Японии компромисс с Англией и Америкой относительно Китая. А, как, кажется, опасается правительство, базирующиеся на „договоре о дружбе“ отношения с Советским Союзом могли бы при сегодняшних обстоятельствах отрицательно сказаться на расположенности Англии и Америки к компромиссу.

Тем самым японская политика в отношении Советского Союза, несмотря на все принципиальные перемены во всемирно-политическом положении, остается до сего дня не проясненной и не отличающейся большим развитием. Более радикальные элементы при всем наличии у них явной готовности еще не обнаруживают достаточного воодушевления по отношению к ней. А противоположный лагерь не хочет создавать осложнений своим, якобы, большим перспективам на мирное взаимопонимание с западными державами относительно Китая. Однако большие успехи германского оружия явно способствуют падению английского престижа на Востоке.

Мысль об изгнании Англии с ее позиций в Китае становится все более привлекательной. Надежда на возможность достигнуть с Англией и Соединенными Штатами единства по китайскому вопросу, которое удовлетворило бы вооруженные силы и население Японии, исчезает на глазах. Поэтому и оппозиция могла бы изыскать возможность выдвинуть свое старое требование о решительных действиях против Англии в Китае, усиленных политикой, которая позволила бы не беспокоиться о тылах на севере или даже могла бы создать дополнительные гарантии посредством широкого преобразования отношений с Советским Союзом».

7 сентября помощник министра иностранных дел Батлер выступил в палате общин с заявлением о желательности возобновления англо-японских переговоров. Английское правительство через своего посла Крейги сообщило об этом японскому правительству, и вскоре начались переговоры между новым министром иностранных дел адмиралом Номура и Крейги. Англия пошла на ряд уступок в вопросе о международном сеттльменте в Шанхае и в течение октября – декабря даже вывела большую часть своих войск, находившихся в Китае. Франция также следовала такому курсу английской политики. Англия и Франция в то же время шли на новые уступки Японии, стремясь укрепить положение своих плохо защищенных дальневосточных колоний[158].

В ноябре l939 г. в японском генштабе рассматривался план раздела Китая на три сферы влияния:

«Москва, Начальнику 5 Управления РККА

Токио, 24 ноября 1939 г.

Говоря об этом (см. предыдущий номер 159), Арисуэ указал на план, который обсуждается в Генштабе. Это план по разделению Китая на три сферы влияния: одна сфера – влияние Японии; другая – на северо-западе – СССР и третья – сфера чунцинского правительства.

Генштаб был бы удовлетворен, если бы СССР ограничил свою активность в своей сфере влияния, которая должна быть точно определена и отделена от сферы влияния чунцинского правительства.

Сметанин произвел очень хорошее впечатление на Отт[а], и последний обещал оказать помощь в японо-советских переговорах, если она понадобится.

Рамзай».

Имеются пометы: «НО-2 и 5. В спецсообщение. Проскуров. 27.11». «НО-4. В спецсообщение. Пугачев. 27.11». «т. Попову. Кисленко. 29.11». Имеются отметки об исполнении.

Арисуэ Сэйдзи, генерал, начальник 2-го отдела (разведка) Генштаба.

Сметанин К. А. В 1937–1938 годах – советник полпредства СССР в Японии. В 1938–1939 годах – поверенный в делах СССР в Японии. С 21 сентября 1939 по 28 мая 1942 года – полномочный представитель (с 1941 – чрезвычайный и полномочный посол) СССР в Японии.

Планы генерального штаба Японии о разделе Китая на сферы влияния не получили дальнейшего развития.

В начале декабря в театре «Такарадзуки» состоялась вторая встреча «Фрица» с сотрудником посольства СССР в Токио «Кротовым» (С. Л. Будкевичем[159]), на которой была передана почта «Рамзая». В своем информационном письме Зорге сообщал в Центр от октября 1939 г. (доложена начальнику 5-го Управления РККА 20 января 1940 г.):

«Серьезной военной опасности со стороны Японии больше не представляется. Напротив, я вижу здесь приближающиеся внутренние разногласия и серьезное обострение хозяйственного кризиса (здесь и далее подчеркнуто Проскуровым. – М.А.). От политики Америки, а также Советского Союза будет зависеть, не приведет ли, ожидаемый этой весной кризис к краху всю господствующую