Читать книгу - "Нежная магия Тосканы. Вино, коты и призраки - Юлия Владиславовна Евдокимова"

Потерянная душа Флоренции

Тоскана и Флоренция неразделимы. Хотя, пожалуй, нет ни одного города в Тоскане, который бы не воевал с Флоренцией в прошлом. Только Лукку ей не удалось завоевать, а может, руки не дошли. Так и остались невостребованными грандиозные бастионы Лукки, лишь раз они пригодились, спасли город от разлива реки Серкьо.

Но при всей любви к Тоскане мои отношения с Флоренцией не складывались долго.

Вид Флоренции

– А вот Флоренцию я не люблю! – радостно рассказывала я знакомым.

Город активно не понравился с первой встречи, все было плохо! Народу на улицах – не протолкнуться. Устав от толкучки и не увидев особых красот, мы два часа вокруг вокзала круги нарезали в ожидании обратного поезда, а обед вообще вспоминали долго: интересное на вид блюдо, выбранное методом туристического тыка в витрину, оказалось перловкой в уксусе. Какие воспоминания останутся от города, в котором вы ели перловку с уксусом? Вот именно!

В общем, как сказал кто-то, если вы городу не понравились – все пропало. Ни поесть по-человечески, ни кофе нормального выпить.

Правда, мне тогда возразили:

– Кто Флоренция – и кто ты! Кто ты вообще такая, чтобы Флоренции нравиться или не нравиться? На самом деле нет ей до нас дела.

Я пыталась понять Флоренцию. Я гуляла ранним утром по крутым улочкам Ольтрарно, пока еще спали в гаражах туристические автобусы, уползали рассветные сумерки за дальние холмы и запах кофе пробивался через запертые ставни старых палаццо.

Я пила «Кьянти Дьяволо», любовалась молниями над Дуомо, убегала от ливня, вместе с официантом спасая драгоценную бутылку. И все же чего-то не хватало, не произошло вспышки, знака – segno, как сказал бы итальянец, а без вспышки – какая любовь?!

В один из дождливых чертальдовских дней решили после обеда доехать до Флоренции – не дома же сидеть! Вышли на вокзале Санта-Мария Новелла, дождь лил как из ведра. Промокшие, расталкивая таких же мокрых прохожих под зонтиками, перебежками от магазина к магазину, выскочили на боковую улочку. Я увидела теплые коричнево-кремовые дома с темными окнами, сверкала под дождем мостовая, и пустела площадь Дуомо, и впервые подумала: «Как здорово, что мы здесь, как же я соскучилась по Флоренции!» Она была домашней, знакомой и приятной. Как будто я неожиданно встретила старого друга.

Погуляли под мелким дождичком, в очередной безликой ресторации так же безлико пообедали. И вдруг дождь прекратился, тучи раздвинулись, и появилось солнышко.

«Так, – подумала я, – а отношения-то налаживаются!» И мы быстренько пошагали в Ольтрарно – целью были панорамные снимки с пьяццале Микеланджело, чего мы не додумались сделать ни в один из прошлых приездов. Нормальные туристы с этого начинают!

Правда, быстро надоело ползти вверх, и решили путь сократить, бог с ней, этой пьяццале Микеланджело, выйдем к форту Бельведере. Форт, естественно, оказался закрыт – «ввиду несчастного случая в целях безопасности туристов», было написано на плакате. Пошли вниз, удрученно пытаясь разглядеть фрагменты города, видневшиеся между домами. Неожиданно справа увидели вход в музей. Дальше просматривался обширный сад под названием Джардино Бардини.

Денег на билеты пожалели, да и пора было в обратный путь.

– Подождите, – неожиданно сказала я, вернулась и спросила у синьоры, продававшей билеты: – А там, в саду, Флоренцию сверху видно?

– Конечно, – ответила она, – там прекрасные виды и сады красивые, а потом вы можете не подниматься вверх, к садам Боболи, а спуститься по лестницам вниз к Арно.

Это было потрясающе! Флоренция как на ладони, все благоухает, вокруг – покрытые цветущими деревьями аллейки, зеленые лужайки, скульптуры и фонтаны. Одна из аллей, ведущая вниз, как аркой была покрыта сиреневой цветущей глицинией, а на земле, под ногами, разноцветный ковер упавших лепестков.

– Синьоры, а вон там, наверху, виды еще лучше, – подошел к нам пожилой садовник, сгребавший с дорожек опавшие белые цветы. Потрясенные и переполненные счастьем, мы поднялись до следующей террасы. И началось представление…

Окружающие холмы накрыл туман, черные тучи низко нависли над городом, лежащим под нами, в низине. Вдруг туман отступал и вдали из темного тумана появлялись то Фьезоле, то Кампо Марте, но тучи снова сгущались, небо вдали прорезали молнии, и тут же чернота пропадала вновь. Откуда-то набежали белые облачка, а потом из-за них, вопреки всем прогнозам, вышло солнце, и умытый город засверкал всеми возможными красками.

«Прости, Флоренция, – сказала я, – прости меня, глупую. Ты самый прекрасный город на земле!»

Однажды на закате на пьяццале Микеланджело я подумала: почему фотографий Флоренции, самого города, словно не существует: везде или выхваченные куски каких-то непонятных переулков, или Понте Веккьо, или пьяцца Синьории, или Дуомо, но Флоренции-то и нет, кроме вида сверху?

Постепенно я поняла.

Венеция исключительно фотогенична, снимай любой угол, любую улицу – беспроигрышно.

Рим, скрывая настоящие сокровища в маленьких переулочках, тем не менее дает их запечатлеть с выгодного ракурса, Рим тоже фотогеничен и узнаваем.

А Флоренция настоящая – только такая: сверху в лучах закатного солнца она словно игрушечная, словно вдруг открылась тебе панорама, выхваченная из времени, лет эдак пятьсот назад, а то и больше, цельная, ни убавить, ни прибавить.

Мне кажется, что на свете есть два совершенных вида, где ничего нельзя изменить, вот так, как они есть, они и совершенны, и ничто иное с этими видами не сравнится: это закат над венецианской лагуной и закат над панорамой Флоренции.

На мой взгляд, Флоренция настоящая именно здесь: цельная, не изменившаяся за прошедшие столетия, застывшая и прекрасная. И лишь чуть позже я поняла, что была права.

– Ты должна говорить altezza, «ваше высочество», обращаясь к нему, – предупреждал меня общий знакомый, представляя виртуально.

Я перечитала все возможные публикации в интернете и в конце концов решила, что меня ждет разочарование, на сто процентов обманутые ожидания и вообще не надо было ничего затевать.

Правда, одному флорентийскому знакомому я призналась, что такое знакомство запланировано.

– О, правда? – удивился тот. – Он тебе очень понравится. Он такой веккьо («старый») синьор, не в смысле возраста, а в смысле воспитания, манер, ну, ты понимаешь, о чем я.

Я пришла за полчаса до встречи, чтобы не опоздать, я обошла весь квартал, подгоняя стрелки часов, и, наконец, открыла двери старого палаццо и вошла в огромный холодный вестибюль с расписанным потолком и фресками на стенах.

Отворилась неприметная дверь, и вышел охранник. Я представилась.

– Я позвонил, – скрывшийся в своей комнате охранник вернулся через минуту, – Сейчас к вам выйдут.

Я продолжала разглядывать фрески, ежась от сырости