Читать книгу - "Империя боли. Тайная история династии Саклеров - Патрик Радден Киф"

услуги по редактированию двух журналов вместе с Марти-Ибаньесом. Но это была ложь. На самом деле он получал 7,5 процента от всех доходов от рекламы, поступавших в MD Publications, и 50 процентов от доходов, полученных от перепечатки статей в двух журналах, которые он редактировал. В FDA Уэлч получал зарплату в размере 17 500 долларов в год, что соответствовало его статусу одного из самых высокопоставленных чиновников в агентстве. Кроме того, как выяснили следователи, в период с 1953 по 1960 год Уэлч заработал $287 142 на своих издательских предприятиях. "Как только эти цифры станут известны, они убьют этих парней", - воскликнул один из сенаторов, имея в виду Уэлча и Марти-Ибаньеса.

Когда данные были опубликованы, Уэлч с позором уволился из FDA. Он продолжал утверждать свою невиновность, обвиняя в своем смещении "политику" и говоря: "Я бросаю вызов любому, кто найдет в журналах хоть одну статью, абзац или предложение, которые отражают отсутствие редакционной или научной добросовестности". Но с Уэлчем было покончено. Он избежал уголовного преследования, получил полную пенсию и уехал на пенсию во Флориду. Тем временем FDA объявило о пересмотре всех лекарств, одобренных Уэлчем.

Это был значительный трофей для расследования. Но Кефаувер не закончил. Он хотел допросить Билла Фролиха и послал ему повестку. Однако сенатор обнаружил, что один небольшой кризис общественного здоровья, поразивший нацию, возник, похоже, из-за его собственной выдачи повесток, и, подобно Уэлчу и Марти-Ибаньесу, Фролих отказался давать показания, предоставив письмо от своего врача, в котором говорилось о "заболевании глаз, которое может быть усугублено его внешностью". На случай, если кто-то усомнится в этом оправдании, Фролих ничего не оставил на волю случая, совершив импровизированную поездку за пределы страны. Комитету сообщили, что он заболел "где-то в Германии".

В декабре 1961 года в прессе появилось сообщение о том, что Кефовер скоро завершит слушания, пояснив, что он надеется, что собранные им доказательства вызовут поддержку законодательства, направленного на исправление "злоупотреблений в индустрии наркотиков". Но в статье отмечалось, что прежде чем завершить расследование, хотел вызвать последнего свидетеля: "доктора Артура М. Саклера, председателя правления компании McAdams".

 

Мариэтта всегда замечала за своим мужем одну особенность - его способность "отключаться от всего, кроме единственной области, на которой он сосредоточен". Пока вокруг него крутились расследования, статьи и слушания , Артур был занят управлением своим бизнесом, коллекционированием и семьями. Он презирал Кефаувера, которого считал демагогом, стремящимся заполучить фармацевтическую промышленность. Артур никогда не доверял государственным регулирующим органам и был склонен презрительно считать их неуклюжими бюрократами - людьми, которые, вероятно, пошли на государственную службу, потому что не смогли поступить в медицинскую школу. Теория Кефаувера, жаловался Артур, заключалась в том, что "практикующие врачи были либо дураками, либо болванами", а медицинским исследователям и научным публикациям "нельзя было доверять". Артур был особенно чувствителен к любым намекам на то, что он лично может быть погряз в конфликте интересов. Но он отвергал любые подобные предположения как "инсинуации" и "досужие разговоры" и настаивал на том, что все, что он когда-либо делал, - это пытался помочь людям.

Он всегда избегал публичности, а теперь, когда она появилась, благодаря расследованиям, проведенным газетой Saturday Review и Сенатом США, публичность оказалась настолько опасной, насколько он давно предполагал. Ряд известных врачей, входящих в редакционные советы журналов, которые издавал Марти-Ибаньес, начали издавать звуки протеста, посылая назойливые запросы о том, не являются ли "три доктора Саклер" тайными владельцами журналов. (Марти-Ибаньес написал, что Саклеры были "дорогими и восхитительными друзьями", но при этом категорически отказался отвечать на этот вопрос). Один известный врач сказал Newsweek: "Раньше я был рад, что мое имя стоит в совете директоров одного из изданий". "Теперь я испытываю отвращение. Я ушел в отставку".

Когда ему пришла повестка в суд, чтобы явиться в Вашингтон, Артур не стал заявлять о травме глаза или бежать в Европу. Впоследствии его решение стоять и бороться станет мифической главой в его биографии. "Это была эпоха маккартистских охот на ведьм, поэтому каждый в фармацевтическом бизнесе боялся разорения", - вспоминает рассказ, опубликованный фондом семьи Саклер. "Саклер предложил взять на себя основную нагрузку по проверке всей отрасли". Он нанял Кларка Клиффорда, легендарного вашингтонского адвоката и фиксера, который был близким советником президента Трумэна. И 30 января 1962 года Артур вошел в зал заседаний Сената.

"Комитет приступит к работе", - сказал Кефаувер. Он отметил, что одной из тем слушаний была реклама и продвижение лекарств. "Заявления об эффективности лекарств часто чрезмерны", - сказал Кефаувер, а предупреждения о побочных эффектах "часто полностью отсутствуют". Поэтому сегодня им предстоит выслушать человека, который руководил одной из двух ведущих фирм по рекламе лекарств . "Торжественно ли вы клянетесь, что показания, которые вы дадите, будут полной правдой и ничем, кроме правды?" спросил Кефовер.

"Да, - ответил Артур.

Это был важный момент для сотрудников Кефовера - самого осьминога. Они неделями разрабатывали сценарий допроса, составляя вопросы, которые должен был задать Кефовер, и правдоподобные ответы, которые мог бы дать Саклер.

"Я доктор медицины и председатель правления компании William Douglas McAdams", - сказал Артур. "В настоящее время я являюсь директором Лаборатории терапевтических исследований и профессором терапевтических исследований в Бруклинском фармацевтическом колледже Лонг-Айлендского университета". Я опубликовал, представил или доложил около шестидесяти работ в медицинских изданиях, на международных конференциях по психиатрии и физиологии", - продолжил он. Для справки комиссии он принес с собой библиографию: "Я был бы признателен за включение ее в протокол". Артур отметил, что его психиатрические исследования "получили признание здесь и за рубежом". По его словам, у него было две карьеры: медицинская и деловая. Он занимался ими "параллельно во времени, но независимо друг от друга".

Когда он в последний раз был на Капитолийском холме десять лет назад, Артур не был так уверен в себе. Он пришел с шапкой в руке, умоляя о финансировании, и был поставлен на место сенатором-антисемитом. Но Артур Саклер, присутствовавший сегодня в зале, был совсем другим человеком: культурным, утонченным и обладающим огромным медицинским авторитетом. У него был патрицианский акцент, которым он орудовал в разговоре с собеседниками, как ножом. "Казалось, он парадирует свой голос как явный признак своих достижений", - вспоминал один человек, знавший его. Когда Кефаувер и его коллеги задавали вопросы о том, как производятся и продаются лекарства, Артур был невозмутим и любезен, иногда проявляя легкое нетерпение к невежеству этих немедицинских типов. В агентстве МакАдамса работали не только админы, заметил