Читать книгу - "Батюшка Ипполит - Роман Голованов"

Не согласен я с тем, что батюшка нарочно позволял осетинам относиться к себе потребительски. Потребительское отношение к старцам вообще свойственно людям. Как с отцом Николаем на Талабском острове, с другими. Какое отношение: «Батюшка, дай, батюшка, помоги, батюшка, дай!»

Батюшка может дать то, на что есть воля Божия. Единственное, что все-таки у отца Ипполита была очень сильная молитва, которая могла даже умилостивить Бога так, что Промысл его извлекал их глубин души грешников. Допустим, он мог вымолить то, что изначально Господу даже неугодно. У него было большое дерзновение в этой молитве. Афонские дары такие у него были.

Живя на Афоне, я не раз испытал на себе молитвенную силу таких старцев. Современный старец Гавриил тоже обладает этим даром: нет сомнения, если он помолится — по Божией милости, просьба исполнился. Единственно, что просителей много, и надо, чтобы он усердно помолился, как-то сосредоточенно.

У нас один послушник есть на Афоне, он регулярно к нему ездил и постоянно про свою больную маму говорил. В один момент старец просто взмолился, и мама выздоровела. Причем инсульт был у нее, парализация, она могла умереть. А сейчас выздоровела, и еще и ходит, двигается, работает. У меня однажды тоже были неприятности, а когда батюшка помолился, все разрешилось.

Святые люди, они все отвлекают наше внимание от своей молитвы. Он мне сказал:

«Надо вам молебен мученику Мине служить в этой ситуации, я тоже помолюсь, чтобы разрешилось, но вот отслужите молебен». В итоге идет молебен, отслужили все, потом все говорят: «Да мученик Мина, сила большая!..» Да не в этом было дело, его молитва была больше! То же самое отец Ипполит: надо вот 12 молебнов о недужных. А сам молится. А люди все говорят: надо 12, обязательно 12! Вот надо же было запутать следы, отвлечь, чтобы не прославляли за молитвы.

Подсказал, где искать жену

Аслан Тетдоев, федеральный судья г. Владикавказа

В 2002 году в моей жизни наступил период духовного переосмысления. Занимая хорошую должность, я не чувствовал удовлетворения, мне казалось это бесполезным для общества. Да и личная жизнь была неустроена.

В апреле я встретил своего товарища, Алана Хамицаева, и он рассказал мне о старце Ипполите из Свято-Николаевского монастыря в Рыльске. Хотя я считал себя человеком самодостаточным, возникло жгучее желание встретиться с батюшкой. В начале сентября эта идея реализовалась.

Помню мои первые впечатления о монастыре, а я никогда монастыри до этого не посещал. Вечер пятницы, огромное количество автобусов, машин с номерами различных регионов российских, ближнего Зарубежья. Честно говоря, я был несколько шокирован таким видением, и особенно когда мне объяснили, что все эти люди пытаются попасть к старцу, то я уже как-то подумал: а как, собственно говоря, тогда я смогу к нему попасть? Но тем не менее какая-то надежда сохранялась, мы остановились неподалеку от монастыря и стали ждать. Ну не просто ждать — мы, конечно, посещали службы, они для меня были удивительные.

В субботу после службы сообщили, что батюшка не выйдет, он болен, и многие паломники уехали. Наступил понедельник, и вдруг он вышел. Увидев его, я остолбенел, так как узнал в нем старца, являвшегоя мне во сне и предупредившего, чтобы я не ходил в горы. Я подошел к старцу, и внутренне смятение улеглось, вопросы как-то выстроились сами. Мы с ним побеседовали. После того как я уже собрался уходить, он меня вдруг, знаете, так окликнул и спрашивает: «Ты не забыл помолиться про своего родственника?» Он мне улыбнулся и сказал: «Иди, отец, мы за него тоже помолимся, поставь свечку». Я это благословение выполнил, прошел в храм, свечки поставил. В тот же день мы уехали.

20 сентября я заступил на дежурство ответственным по прокуратуре Республики Осетия. В шесть часов позвонил дежурный МВД и сообщил, что в Кармадонском ущелье сошел ледник Колка. Уже начали находить первые тела. Я составил донесение в Москву.

И через несколько часов звонит моя сестра и говорит, что не может дозвониться до мужа, а он как раз должен был ехать на день рождения в тот район.

И в этот момент я почему-то вспоминаю — вдруг знаете, как набатом в голове, слова старца: «Мы за него помолимся» — и я чувствую, что с ним все в порядке. Такое ощущение бывает, знаете, как шестое чувство, интуиция, как говорят. Вот и у меня тогда наступило состояние абсолютной уверенности, что все будет хорошо.

Я, помню, пытался сестру успокоить, естественно, трудно это было сделать, она бросила трубку, но я чувствую, что все нормально.

Отдежурив утром, я сменяюсь, и тут мне звонят, что он оказался совершенно в другом населенном пункте нашей республики.

Потом уже, по прошествии некоторых месяцев после этой трагедии выясняется, что он действительно был приглашен на день рождения, действительно собирался туда поехать, но по каким-то обстоятельствам, которые по работе возникли, он задержался. Выехал поздно и подумал, что ехать туда не стоит. И таким образом он остался жив. А ведь и я мог попасть в эти дни в Кармадон.

Я считаю, что старец Ипполит, его святые молитвы, меня и моих родных спасли от такой нелепой гибели. Сход ледника был великой трагедией для Осетии.

Отец Ипполит для меня не столько спаситель жизни, но и наставник. После короткого разговора с ним моя жизнь начала налаживаться, я понял, что нужно трудиться во славу Божию, а не просто прожигать время.

Я задал ему вопрос: конкретно что я могу сделать для моего Отечества, для России. Он мне сказал очень просто: «Вот у вас есть там в Осетии два монастыря — мужской и женский, вот им помогай».

Откровенно скажу, тогда все-таки до конца, наверное, я его не понял, но когда, вернувшись, я на этом поприще стал трудиться и помогать этим монастырям, я понял, что укрепление этих обителей, строительство, возрождение этой духовной жизни — это по сути дела и есть обустройство и укрепление России.

Россия крепка верой, духовностью. Я благодарен Богу, что все-таки мне посчастливилось родиться в народе с православными корнями. И отец Ипполит любил Осетию, уделял нам серьезное внимание.

Батюшка притягателен тем, что может дать современному человеку мир души. Он мог найти подход к министру и к рабочему, к богатому и к бедному. Он мог каждому дать