Читать книгу - "Opus 1 - Евгения Сергеевна Сафонова"

в руках оказался зачарованный тобой предмет и она задалась целью найти того, кто наложил на него заклятие. – Герберт стремительно направлялся к мосту, над которым ворочало низкие облака белёсое небо. – Аура – не маяк, чтобы подавать сигнал о тебе на расстоянии. Отследить мага постфактум по следам мощного заклятия – можно. Почувствовать выплеск энергии издали, в момент сотворения этого заклятия – нет. Никто не узнает о тебе, пока ты сама не попадёшься им на глаза. И раз меч будут делать для тебя, твоё присутствие необходимо.

– А почему мы не можем телепортироваться в нужное место прямо из замка?

– Мои охранные чары не позволяют. Самый надёжный запрет телепортации работает в обе стороны. Никто не может нежданно переместиться ко мне, но и я могу творить перенос лишь там, где защита ослаблена. – Замерев перед замковыми воротами, некромант повернулся к ней. – Обними меня.

Успев затормозить, прежде чем они столкнулись лбами, Ева попятилась:

– Поскольку я никогда не поверю, что ты внезапно проникся ко мне тёплыми чувствами или захотел повысить настроение обнимательной терапией, позволь узнать зачем?

– Это самый простой способ переместить тебя. Вместе со мной. В твоих интересах держаться крепче: потеряться в пространстве на полдороге – неприятная вещь.

Угрюмо подступив ближе, Ева обвила руками его талию, почти ткнувшись носом в плащ на плече.

Подозрительно принюхавшись, вскинула голову.

– Нет, ты точно не романтический герой, – констатировала она с облегчением.

Непонимание Герберта было таким же искренним, как её мстительное удовольствие от выражения его лица.

– Ты ничем не пахнешь, – невозмутимо пояснила Ева. – Все уважающие себя мужчины, которым уготована роль романтического интереса героини, должны фантастически пахнуть. Желательно – земляникой, корицей, яблоками и другими фантазиями на тему кондитерской, хотя сойдут и брутальные ароматы с примесью мускуса. Если б мне суждено было в тебя влюбиться, сейчас я вдохнула бы твой соблазнительный запах, который напомнил бы мне о самых любимых вещах, и по мне пробежал бы табун мурашек, и мне смело можно было бы вешаться, дабы предотвратить шаблонное развитие сюжета… Пусть даже в моём случае от повешения было бы мало прока.

– Ха-ха. Умираю от смеха. Жаль, должность придворного шута давно упразднили, – откликнулся Герберт сухо. – К слову, искренне не советую проникаться ко мне какими-либо чувствами, кроме неприязни. Разве что уважением, но я не столь идеалистичен, чтобы на это рассчитывать.

– Боже упаси. Я просто решила убедиться, что не паду жертвой законов жанра. А то в книжках вынужденная помолвка, сопровождённая игрой в Бенедикта и Беатриче, прискорбно часто заканчивается «и жили они долго и счастливо», а это в мои планы касательно нашей истории совершенно не вписывается.

Герберт, не ответив (ожидаемо, учитывая его незнакомство с Шекспиром), вцепился пальцами в её предплечья. Земля рывком ушла из-под ног, закружив их в карусели взвихрившегося пространства, заставив зажмуриться.

К моменту, когда Ева вновь ощутила землю под ногами, Герберт уже отпустил её.

Девушка услышала песнь близкой воды. Осторожно открыла глаза – некромант стоял у ручейка, журчащего по камням в низине, рассекавшей редкий хвойный лес. Тихо подождала, пока Герберт оглядится; последовала за ним, когда тот стал подниматься по крутому склону оврага, усыпанному длинными рыжими иглами.

– Это исток реки, верно? – Ева оглянулась на воду, прозрачной вуалью обволакивавшую мшистые валуны. – Реки Лиде… как её там?

Некромант, словно не слыша, сосредоточенно карабкался наверх. Склон был так крут, что время от времени руками в перчатках Герберту приходилось касаться земли.

– Послушай, я могу отвлекать тебя вопросами до бесконечности, – заметила Ева невзначай. Она забиралась следом, цепляясь за корявые узлы еловых корней, прошившие склон насквозь. – И если поблизости нет затаившихся врагов, в чём я сильно сомневаюсь, проще ответить.

– Да, это исток реки Лидемаль, – нехотя бросил Герберт. – А наверху – древний храм Четверых.

– Четверых?

– Стихийные боги. Керфианцы верили в них, пока это верование не вытеснил культ Жнеца и прочих. Но Четверых до сих пор чтят в Риджии. И в других странах тоже. – Он пренебрежительно мотнул головой. – Глупцы.

Они наконец выбрались из оврага. Взору Евы предстал остов стен некоего здания, сложенного из грубых булыжников. Расцвеченные сиреневым мхом, мерцавшим в лесной полутьме, камни серели среди золотистых древесных стволов: у здешних хвойников они были абсолютно гладкими, раскидывавшими ветви высоко над землёй.

– Дай-ка угадаю, – произнесла Ева. – Храм разрушили последователи вашей веры, так?

Вновь проигнорировав её слова, Герберт двинулся в глубь леса вдоль одной из стен.

За развалинами храма ждал круг из восьми больших, с Герберта высотой, стоячих камней. Двух красных, словно марсианские скалы, двух синих, как лазурит, двух малахитово-зелёных и двух безупречно белых, не тронутых веками, не перекрашенных течением времени.

– Я чувствую… возмущения. – Некромант прошёл в круг, выстланный колючим хвойным ковром. – Должно быть, жрецы Четверых тоже их чувствовали. Потому и построили здесь храм… не подозревая о стыке между мирами. Вопрос в том, как увидеть проход. – Он обвёл камни оценивающим взглядом, точно присматриваясь к врагу. – Ну-ка…

Ева смотрела, как Герберт вычерчивает руны. Вспомнила слова демона.

– Заклинания тут не помогут, – произнесла она уверенно.

Герберт не ответил, и ещё минут пять Ева терпеливо следила, как он плетёт заклятие за заклятием: если некромант и досадовал от того, что ни одно из них не приносит результата, то ничем этого не выдавал.

– Я же говорила, – пожала плечами девушка, когда Герберт опустил руки.

– Рад, что за неполные две недели пребывания в Керфи ты успела стать экспертом в области магии, – ядовито откликнулся тот.

– «Если сумеете постучаться». Так сказал Мэт. Что нужно не принимать за истину то, что мы видим. – Тихо ступая по ковру из игл, Ева подошла ближе. – Где возмущения сильнее всего?

– Наверное, я не случайно творю заклятия именно здесь?

Встав бок о бок с некромантом, Ева прикрыла глаза.

Она не могла быть уверена в своей догадке. О том, что именно нужно делать. С другой стороны, она верила в волшебство задолго до того, как столкнулась с ним здесь – и точно знала: если ты чего-то не видишь, это вовсе не означает, что этого не существует. А глаза, навязывающие тебе исключительно материальную картинку мира, порой только мешают.

К примеру, когда ты пытаешься играть на невидимой виолончели.

Она протянула руку, но ладонь ушла в пустоту. Нет… неправильно. Она не сосредоточилась как должно. Совсем как с музыкальной магией или призывом смычка. Нужно представить дверь, перед которой она стоит, всей душой поверить в то, что она там есть, и тогда…

Ева вскинула руку. Осторожно двинула её вперёд.

Уткнулась кончиками пальцев в нечто, очень