Читать книгу - "История отношений между русскими князьями Рюрикова дома - Сергей Михайлович Соловьев"

южных князей-богатырей, которые предпочитали всему честь и славу, которые славу Русской земли полагали в том, чтоб князья ее никогда не были побеждены на поле брани; вот что говаривал Изяслав своей дружине пред битвами: «Братья и дружино! Бог всегда Рускыя земле и русских сынов в безчестьи не положил есть, на всех местех честь свою взимали суть; ныне же, братья, ревнуимы тому вси, в сих землях и перед чюжими языки дай ны Бог честь свою взяти!»{369} К несчастью, злая котора похитила всю деятельность Изяслава, и потому он не заслужил от современников прозвания доброго страдальца за Русскую землю, как называли деда его Мономаха.

По смерти Изяслава дядя Вячеслав послал в Смоленск за другим племянником, Ростиславом. Между тем Юрий, только что сведал о смерти храброго Изяслава, как двинулся с полками из Суздаля; с другой стороны Изяслав Давидович, сидевший в Чернигове, по смерти брата своего Владимира, падшего в битве при Руте, также обнаружил неприязненное намерение, думая взять Киев у слабого старика, пока еще не прибыл Ростислав. В таких обстоятельствах Мстислав, сын покойного Изяслава, князь переяславский, и бояре присоветовали Вячеславу ослабить силу Святославичей привлечением на свою сторону самого храброго и самого деятельного из них, именно Святослава Всеволодовича, родного племянника Мстиславичей по матери. В. князь послал к Святославу с следующими словами: «Ты Ростиславу сын любимый, также и мне, приезжай сюда в Киев и побудь у меня, пока придет Ростислав, и тогда все урядимся насчет волостей»{370}.

Это предложение прельстило Всеволодича, притом он сам как старший сын старшего из Ольговичей метил на старшинство, на Киев, и хотел приобрести расположение и доверенность жителей этого города: вот почему, не сказавшись дядьям, ни Ольговичу, ни Давидовичу, Святослав приехал в Киев и дожидался там Ростислава. Вячеслав и киевляне приняли Ростислава с необыкновенною радостью, потому что прибытие его освобождало их от страха быть застигнутыми с двух сторон, из Чернигова и из Суздаля; Вячеслав передал племяннику управление, и киевляне посадили его у себя на стол, обязались быть ему верными до самой его смерти, заключив, однако, ряд, чтоб он не затевал которы с дядею Вячеславом, но чтил его, как чтил покойный Изяслав{371}. Мономаховичи сдержали слово относительно Святослава Всеволодовича: Ростислав дал ему богатую волость — Туров и Пинск за то, что он берег Киев в его отсутствие{372}.

В это время пришла весть, что Глеб Юрьевич, подведенный черниговским князем, приближается с половцами к Переяславлю. Ростислав немедленно выступил, отразил половцев от Переяславля и намеревался начать наступательное движение на Чернигов, как вдруг пришло известие о внезапной смерти Вячеслава. Похоронивши дядю, Ростислав снова спешил к Чернигову, хотя бояре убеждали его заключить новый ряд с киевлянами, укрепить их себе крестным целованием на случай прихода дяди Юрия{373}. Ростислав не послушался и тотчас же показал, как далеко не имел доблестей своего брата: увидав множество половцев, пришедших на помощь к Изяславу, он струсил, вступил с последним в переговоры и начал уступать ему под собою Киев, а под племянником Мстиславом Переяславль. Такое малодушие раздражало Мстислава Изяславича. «Не доставайся же ни мне Переяславль, ни тебе Киев», — сказал он дяде и поворотил коня; дружина последовала его примеру, войско Ростислава обратилось в бегство, сам он убежал в Смоленск, Мстислав Изяславич во Владимир на Волыни, Святослав Всеволодович попался в плен к половцам. Киевляне, оставленные князьями и устрашенные приближением варваров, принуждены были принять Изяслава Давидовича.

Здесь представляется вопрос: какое право имел последний быть представителем Святославова рода и его прав на старшинство, на Киев, при жизни Святослава, сына Олегова? Но вспомним, что сам Святослав добровольно соступился со старшинства после несчастия с братом его. Игорем, он говорил Давидовичам: «Не хочу ни волости, ничего другого, только выпустите мне брата!»{374} — и после он не искал Чернигова под Давидовичами{375}, даже при торжестве своего союзника Юрия, тем более не мог этого сделать при торжестве Мстиславичей; след., Изяслав, сидя на старшем столе в Святославовом роде, переносил на себя представительство этого рода и право его на Киев.

Однако приближение Юрия заставило черниговского князя выехать из старшего города всей Русской земли, и Юрий в третий раз сел на отцовском столе{376}. Его княжение замечательно по тем движениям, которые обнаружились в различных линиях Ярославова потомства и которые все носят одинакий характер, служат отзвучием и продолжением великой борьбы за старшинство между племянниками и дядьми, начавшейся по смерти Мстислава Великого.

Мы видели, что Мстислав Изяславич удалился в отчинную волость свою Волынь, но эту волость он должен был поделить с братом Ярославом и младшим дядею своим Владимиром Мстиславичем. Последний родился незадолго до смерти отца и потому был, вероятно, моложе или по крайней мере ровесником старшему племяннику своему Мстиславу, который потому вовсе не хотел признавать его старшинства; но Юрий Долгорукий, который боролся всю жизнь против нового представления о старшинстве племянника над младшими дядьми, Юрий по этому самому должен был поддерживать права Владимира против Мстислава, и точно — доставил ему стольный город Владимир, а племянники должны были поместиться в других, менее важных{377}. Но Мстислав Изяславич, верный отцовскому примеру, выгнал младшего дядю из Владимира{378} и заставил его бежать в Венгрию. Этим воспользовался в. к. Юрий, чтоб посадить во Владимире племянника своего Владимира Андреевича. Сын Андрея Владимировича, младшего из сыновей Мономаха, Владимир не мог быть сонаследником с своими дядьми, ибо отец его умер, не будучи старшим в роде; но Юрий, которого дело поддерживал Андрей, поклялся последнему, вопреки обычаю, ввести его сына Владимира во владение Волынью{379}. Возобновив ту же клятву и самому Владимиру, Юрий воспользовался теперь усобицею в самой семье Мстиславичей, чтоб исполнить клятву. Но Мстислав подобно отцу не любил уступать того, что добыл головою, и не дал Владимира в. князю с союзниками его: Юрий принужден был оставить в покое Изяславичей и посадил Андреевича в Дорогобуже{380}.

На востоке между Святославичами происходили подобные же явления: сын Владимира Давидовича начал котору с младшим дядею Изяславом, князем черниговским, захватил у него все города по Десне и перешел к роду Мономаховичей, именно к Ростиславу Мстиславичу Смоленскому{381}; и в то же время встал на дядей известный уже нам Святослав Всеволодович, который, потеряв Туров по смерти Вячеслава, принужден был еще поступиться несколькими городами, взятыми у него