Читать книгу - "Душа моя – Крым - Тамара Шелест"

В вагоне с Айше ехали мальчик лет пятнадцати и его мать – молчаливая сорокалетняя женщина. Его отца расстреляли фашисты ещё в 1942 году за помощь партизанам. И мальчик стал единственным мужчиной в семье. Чувство ответственности  делало его старше своего возраста. Звали его Эмир. Несмотря на гонения Советской власти на религию, семья была верующей. Тайком они читали Коран, учили молитвы. Поэтому при выселении Эмир взял с собой – Коран. Когда вагон закрывался, он вытаскивал его из-за пазухи и читал вслух. Люди замолкали, успокаивались и слушали, потому что в их положении приходилось уповать только на Аллаха. Однажды на разъезде всех выпустили попить воды из озера, находящегося рядом с путями. Люди выпрыгивали из вагона, спрыгнул и Эмир. В это время у него из-за пазухи выпал Коран. Заметив выпавшую книгу, к мальчику тут же подбежал один из солдат конвойной охраны, сопровождающих поезд.

– Что это у тебя? – спросил он, поднимая книгу.

Эмир молчал.

– Что это? – ещё раз спросил солдат. – Какие-то каракули, – сказал он, листая страницы.

– Коран, – ответил мальчик, – отдайте, пожалуйста, мне.

– Что-о-о?! – закричал солдат. И швырнул священную книгу в грязную лужу. – Ещё что-нибудь скажешь, пристрелю, щ-щенок! Никакой Аллах тебе не поможет! – пообещал он, направив на него автомат.

Подошедшая мама прижала его к себе и попросила сына помолчать. Пока солдаты поторапливали переселенцев возвращаться в вагон, Эмир подбежал к луже, достал книгу из грязи и быстро сунул за пазуху. Люди прикрывали его своими спинами. Уже в вагоне счастливый Эмир сушил страницы Корана, а когда они высохли, на них не осталось и следов грязи.

Поезд продолжал cвой путь, неся тяжкий груз людской неволи. Он часто останавливался и стоял подолгу. На стоянках становилось душно, но жары уже не было, стало ясно – поезд едет на север. Некоторых переселенцев выводили на станциях и куда-то увозили. Со временем в вагоне становилось всё больше места. Голод с мучительным чувством жажды не покидал людей ни на минуту. Когда шли дожди, а они шли всё чаще и чаще, вагон отсыревал. Через щели вода попадала на замёршие плечи и головы взрослых и детей. По ночам было особенно холодно. Многие стали кашлять, чихать, появились вши. У кого-то начался жар.

По ночам звуки громыхания колёс движущегося состава казались Айше грозными и устрашающими. Особенно когда их перегруженный людьми вагон сильно кренился на поворотах. В это время она думала, что он обязательно упадёт и развалится. Так каждую ночь в тревоге и страхе незаметно для себя она засыпала. Днём её постоянно тошнило, тошнило и других. Рвота, понос, сырость, вши. Не хотелось уже ни есть, ни спать. Только побыстрее бы приехать и найти Мерьем. Или просто умереть. Да. Ей хотелось умереть… Всё чаще Айше задумывалась о смерти, ведь её образ давно стоит перед глазами, ещё с начала войны. Она перестала её бояться и с обречённостью думала: «Зачем такая жизнь? Мы без вины виноватые. Я – предатель?!» Иногда ей казалось, что всё происходит во сне или происходит не с ней. Как выдержать унижение и нечеловеческие условия, в которые они попали? Кто из них виноват? Маленькие дети, среди которых много грудных? Они родились уже предателями? Это слово жгло её сердце, унижало и отнимало веру в справедливость и будущее. Где её дом, где близкие ей люди? Казалось, что этому хаосу не будет конца. Мерьем раньше рассказывала, что всех нечестивцев ждёт ад. Не про этот ли ад она говорила? Тогда почему она, верящая в Аллаха и соблюдающая его заветы, попала сюда? За что? Мысли комсомолки никак не вязались с Кораном и не давали ей ответ на происходящее. Она спросила Эмира:

– Эмир, ты знаешь Коран, высказывания пророка. Скажи, почему это случилось с нашим народом. За что такие муки и унижения?

– Известно за что! «У сильного всегда бессильный виноват», – ответил за Эмира безрукий мужчина, сидевший рядом со своей старенькой мамой.

– Послушайте, – сказал Эмир, – в хадисе (послании пророка), переданном Ат-Тирмизи, сказано: «Поистине, величина награды соответствует величине испытаний и бед, и поистине, если Аллах любит какой-либо народ, то посылает на них испытания (беды). И тот, кто проявляет довольство (перед испытанием), тому тоже довольство Аллаха. Тот же, кто гневается, тому – гнев Аллаха».

Люди закивали, соглашаясь с этими словами, и говорили: «Раз нам выпали эти испытания, наш народ выдержит их».

Каждый день кто-то умирал. Трупы вытаскивали, оставляли около путей и ехали дальше. Кто их потом хоронил, Айше не знала. У неё начался кашель. Он не давал ей спать, раздирал грудь. Вдруг кто-то крикнул:

– Волга!

– Откуда знаешь? – спросили люди мужчину, узнавшего реку.

– Я по этой дороге часто ездил в командировку.

Все, кто мог, прильнули к щелям.

– Значит, нас везут не в Сибирь, – сказала женщина с детьми.

Поезд остановился на переезде. Было приказано выходить и распределяться по машинам. Это и было их место ссылки…

Айше услышала шёпот из толпы:

– Это рядом с городом Горьким, – сказал опять тот же мужчина, бывший командировочный.

Она оглядывалась по сторонам в надежде увидеть Мерьем, но тщетно. Дышать было тяжело. Не прекращающийся сухой кашель и слабость валили с ног. В воздухе стояла духота, как перед дождём. Конвойные растолкали людей по грузовым машинам, и колонна двинулась вперёд. Ровная дорога кончилась, начались ухабы. Неожиданно сверкнула молния, и грянул гром. Начался ливень. Все сразу промокли до нитки. Машины стали вязнуть в грязи. Людям пришлось толкать завязший транспорт. Сапог у многих нет, ведь ссыльные в основном женщины и дети, и их лёгкая обувь застревала в грязи и оставалась там же. Несколько человек, толкавших машину, топтались у борта, и наклониться, чтобы отыскать потерявшуюся обувь, было невозможно.

Потом колонна двинулась дальше. Люди сидели на полу бортовой машины в грязи и в воде, многие остались босыми. Вдоль дороги зеленел густой и непролазный лес, но никто не смотрел по сторонам. От усталости и холода собрав волю в кулак, замученные долгой дорогой переселенцы держались стойко, смиренно принимая испытания, выпавшие на их долю. Наконец они прибыли в назначенный пункт. Их выгрузили на поляне посреди леса. После долгой и мучительной дороги с машин сходили еле живые люди. Кто держался друг за друга, кто не мог самостоятельно спрыгнуть с кузова. У стариков подкашивались колени. Дети не плакали. Казалось, они быстрее всех смирились со случившимся и, прижимаясь к матерям, со страхом разглядывали местность.