Читать книгу - "Заберу твою жену - Мария Сергеевна Коваленко"

зачем оно, я тут же бросаюсь укрывать одеялом Германа. Но жуткий коктейль врачихи уже начинает свое действие.

- Спрячься от меня! – шепчет он разбитыми в кровь губами.

- Это подвал. Здесь нет окон. Только дверь. Одна. – Я бережно стираю грязь с красивого мужского лица и, не удержавшись, целую в колючую щеку.

- Значит, беги за дверь! – стискивая челюсти, хрипит Герман.

- Она... заперта.

Стараясь не смотреть, как напрягаются мышцы на сильном теле, я поправляю одеяло и тянусь за пластиковой бутылкой с водой.

- Проклятие. Вот урод. - Знакомого мне холодного и сдержанного Боровского как подменили. - Да что б его...

За спиной раздается целая тирада из матерных слов.

Я никогда не слышала, чтобы Герман ругался, однако сейчас он матерится как последний сапожник. С бешеной яростью и каким-то непонятным отчаянием.

- Попей. - Я ставлю бутылку рядом с ногами. – Вода чистая. Мансуров открывал ее при мне.

- Вода мне сейчас не поможет. - Герман ударяет кулаками о пол.

Как заколдованная я пялюсь на кровавые отпечатки от его костяшек. Нервно вздрагиваю.

- А я?.. Я могу помочь?

Наверное, и правда нужно бежать. Биться о дверь. Требовать выпустить. Умолять об ЭКО или выполнить любой другой приказ, какой только потребует Мансуров.

Будь на моем месте другая, она, наверное, так бы и поступила. А я...

- Тебе плохо? – Так и не услышав ответа, подсаживаюсь ближе.

- Мне... – Герман набирает полную грудь воздуха и поднимает голову. – Девочка, я не хочу... – Тяжело сглатывает. – Не хочу делать тебе больно.

- Если тебе станет легче...

Я сама дрожащими руками расстегиваю свою блузку. Сама, поднявшись с пола, снимаю удобные поношенные джинсы.

- Лучше бы ты сбежала. – Трясет головой Герман. – Лучше бы вообще никогда не попадалась на моем пути.

Он косится на хлипкую койку в углу комнаты и, чертыхнувшись, бросает на пол одеяло.

В тусклом свете лампы я успеваю рассмотреть на зеленом полотне маленькие желтые цветочки и каких-то птичек. На миг представляю, что это залитая солнцем поляна, а вокруг не серый бетон, а голубое небо.

А потом Герман притягивает меня к себе.

Всего на секунду прикасается губами к губам. Опаляет дыханием. И, дрожа всем телом, сразу же тянет вниз мои простенькие хлопковые трусы.

- Постараюсь осторожно. Если смогу, - хрипит он, укладывая меня на нашу «поляну».

Уже в следующее мгновение я чувствую, как к моим нежным складкам прикасается что-то горячее и большое.

- Я потерплю. – Надеясь на еще один поцелуй, я тянусь к его губам. И в этот же миг Герман двигает бедрами вперед.

Врывается в меня горячим тараном. Насаживает на свой член, так быстро, что я задыхаюсь от боли.

- А... – коротко вскрикнув, до крови закусываю губу.

К этому невозможно подготовиться.

Это совсем не то, что я представляла в своих наивных девичьих мечтах.

Не спасают ни желание, ни влага.

- Черт, какая же ты тугая.

Герман заставляет меня раздвинуть ноги еще шире. Подхватывает под ягодицы и снова резким толчком натягивает, как перчатку, на каменный член.

- Пожалуйста, не так... - Надеясь выбраться из-под тяжелого мужского тела, я бью ладонями в твердую грудь. – Это слишком...

Пытаюсь свести ноги.

Но Германа уже себя не контролирует.

- Тесная. Потрясающая, - шепчет он, вбиваясь в меня все глубже и глубже. – Прости. Прости. Прости... – хрипит, растягивая широкой головкой мою плоть, и обжигая голодными поцелуями шею, ключицы и грудь.

Глава 4

Глава 4

Как только сажусь в машину, призраки прошлого отступают. Я больше в не сером подвале. Рядом нет ни Германа, ни странного Аристархова. Полная безопасность, если не считать Петра – моего пожилого водителя, телохранителя и еще одной «няньки» по совместительству.

- Давай в детский сад, а потом домой, - прошу Петра.

- Вы что-то рано в этот раз.

В отличие от Вадима и ему подобных Петр не большой фанат моего мужа. Подозреваю, если бы не хорошая зарплата, он ни за что не стал бы работать на Мансурова. Так что и его слова – скорее беспокойство, чем попытка упрекнуть.

- Устала. Терпеть не могу эти шоу. На наряды и шампанское денег уходит больше, чем в итоге поступает на счет детского дома.

- Без нарядов это жлобье не дало бы ни рубля, - хмыкает Петр, выруливая с парковки. – А так и волки довольны, и овцам хоть что-то перепадет.

- Это правда. – Вспоминаю малышей из младшей группы.

Без денег Мансурова и его дружков нам пришлось бы отказаться от трех операций. Для детей это означало бы инвалидность. Но после сегодняшнего вечера и щедрых пожертвований у каждого появится шанс.

- Что-то Вадим отстает, - недовольно ворчит, косясь в зеркало заднего вида, Петр. – Потом опять будет обвинять меня, что якобы мы ушли в отрыв.

- Он уже жаловался? – отвлекаюсь от своих мыслей.

- К нему племянник из Липецка приехал. Работу ищет.

Кажется, я понимаю, на что он намекает.

- Миша ни за что не разрешит, чтобы меня возил кто-то из молодых парней.

- У него такая рожа, что может и разрешить, - невесело тянет Петр. – Мне даже перекреститься захотелось, когда его увидел.

- Проклятие. – Закрываю глаза. – Как же мне все это надоело, - произношу так тихо, чтобы даже водителю не было слышно.

- Ну, может, я и зря вас стращаю. Вряд ли Михаил Петрович решится пугать сына. Захочет меня сменить, посадит за баранку того же Вадима. А племянника оставит в наружке. Будет со стороны приглядывать и хвостом кататься, как сейчас его дядька.

- Я попрошу Мишу, чтобы ничего не менял.

Обещание дается мне с огромным трудом. Мансуров не любит бесплатные просьбы. Когда я о чем-то прошу, то сразу же должна заплатить.

Мелочи вроде задержки в детском доме или внеплановой прогулки с сыном обычно стоят не дороже оральных ласк. Что-то серьезнее приходится отрабатывать в кровати. А помощь для кого-то со стороны... по самой высокой ставке.

От этой мысли из груди вырывается тихий горький стон.

- Не надо, Катерина Васильевна. Вадик вас не обидит. А я найду что-нибудь. Отставных военных любят и в охране, и в гараже. Без работы не останусь.

- Я все же поговорю.

За последние два года Миша