Читать книгу - "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 2 - Альманах Российский колокол"

Ни места и ни мести – пусть уходят!

* * *

Бескровная-то наша начинает

хаметь, леветь…

13

И за одной

другая вслед,

и за святой —

креста с кем нет.

Бескровная

легко сбылась —

страна моя

с размаху в грязь.

И, кто над ней,

глуп, принял власть,

в немного дней

тому пропасть.

Не усмирить

еще бузу,

не долго быть

тебе тузу.

Ну а потом

чудней игра,

что поведем

мы с октября:

не золото,

а что теплей,

что молодо,

то ставка в ней.

14

Те, кого бы нам не жалеть, а жалко,

по острогам сели, их водят к стенке,

или к ним с погромом по тюрьмам ходят

добрые люди.

Были кровопийцы, но к ним не стало

ненависти нашей; спасти не можем

мелочь эту, сошку, а, кто главнее,

все улетели.

Загодя, как будто не тайна, знали,

где, когда рванет, полыхнет Россия —

может, специально, чтоб замести след,

чтоб шито-крыто.

15

И за Москвой-рекой один, другой выстрел,

в кварталах отдаленных дым, огни – тянет

к нам в центр, кто там поджег, мы ждем к себе нашу

босоту, пролетариев иной расы.

С такими ли построить города света!

Потоп без счета, меры, с нелюдской силой

громит, корежит, мнет: итог судьбы русской —

погромы все на всех, наш перевод Гоббса.

16

Как бы ни было страшно, больно, стыдно,

наша свара – она между своими:

под жандармским, студенческим мундиром

та же белая кость, и белоручки

даже в самой марающей работе

сохраняют привычки чистоплотной

(большой? малой?) порядочности – так хоть!

На собаку, хоть бешеную суку,

нас учили не звать волков – не будем,

сами справимся, или покусает —

сами взбесимся – лучше, чем с волками

выть… По крайности будет утешенье,

оправданье: вот, смертью умирали,

а волков (стаю рядом) не позвали.

17

Всякие вы уезжали: кто – изгнан, а кто – добровольно;

кто – собираясь вернуться, а кто – навсегда; с сожаленьем,

радостно кто… А теперь времена наступили благие —

можно домой, новый дом обустраивать, в нем обживаться.

Что ж никого к нам обратно?.. Пустой пломбированный

                                                                             катит.

Так поумнели вы, что ли, от долгих годов, расстояний?..

Правильно! Только и надо нам всяких уроков от лишних

праздношатаек, предателей. Нечего делать в России.

* * *

И некуда вернуться нам,

поскольку нет России там,

поскольку кончен ее век,

рассеян русский человек.

А то, что на широтах тех

осталось, – чуждая страна,

ее и звать Россией грех,

и незнакома нам она.

18

Сиделец малый, признанный политик,

умелец в журналистике запретной,

провидец правды, толкователь смыслов

берет власть, поднимает ее с пола.

Он думает – сумеет.

                            Ведь не боги,

совсем не боги – люди, из людей

последние, горшки тут обжигали,

нажгли черти чего.

                         Второй Керенский.

* * *

Второй Керенский. Первый себя мнил

вторым Наполеоном. Этот кем?

Темней его душа, темнее мысли,

короче путь, страшнее: не успеет

сбежать, за власть ухватится, кровями

не пожалеет лить щедрей, чем те.

* * *

Не так уж просто наше ремесло.

Правление народное – не то,

что может удержать в недобрый час

корабль.

            Нам понятно, кто за нами

придет, – это неважно, ненадолго.

Вот кто потом, кто через одного?

19

Денег нет. Хоть шаром кати. Должны что

за поставки – на биржах придержали,

ведь законные где владельцы этих

территорий, активов? Нам, приблудным,

можно и не платить. А в трубах пусто,

и надежд нет на будущие цены.

Нефть закончилась, потому и дали

революцию эту нам устроить.

Грабь награбленное! Но где оно. все? —

За границей, и коротки ручонки.

20

Запасов надолго не хватит.

Что дальше? – Голодные бунты.

Мы те, кто за это заплатит

в застенках у будущей хунты.

Прекрасная юность свободы,

надолго тебя не хватило.

Была против нашей природы —

природа тебя поглотила.

* * *

На полноценную войну

не хватит нас – страшней

гражданская взметет страну

до дна, скончанья дней.

21

Трихины пробудились, мерзлота,

казалось бы, что вечная была —

оттаяла. Костры от нашей нефти

непроданной горели – растопили…

Трихины, но уставшие от долгой,

от мертвой спячки… Вымерзла у них

живая злоба.

                  Длится между нами

холодная гражданская война…

22

Есть дыхание внутри —

лампа красная, гори!

Взвыли, взныли у охраны

все сирены утром рано.

Непробивно, тяжело,

треснуло над ним стекло,

покачнулось и упало,

вдребезги блестит по залу.

Просыпается Ильич,

с членов сходит паралич,

Ленин двигается с места —

жениха ждет Русь-невеста.

Вышел старый человек,

пролежав недвижно век, —

он от власти не отвыкший,

он от смерти не притихший…

23

Красная Кремлевская

рухнула стена —

вся толпа цековская

тут воскрешена.

Шатья иностранная