Читать книгу - "Альманах «СовременникЪ» №4(24) 2021 г. (посвященный 800-летию Александра Невского) - Альманах Российский колокол"

Они примчались из Ангарска в Иркутск на директорской машине, но в аэропорту не было списков ни живых, ни погибших. Никаких. По чьей-то подсказке в больнице травматологии нашли Лену, представлявшую собой сплошной синяк. Синяк по обыкновению сыпал шутками. О Галиной смерти ей долго не говорили. А как узнала, ринулась она на костылях и в гипсе на улан-удэнское кладбище отыскивать могилу подруги. Дружба была настоящая, непоказная. Позже Лена вспоминала, что многие пассажиры, устроившись в креслах, тут же засыпали, так и не проснувшись больше. Она припомнила, что Галя уснула, не пристегнувшись к креслу, ведь на посадку утреннего рейса пришлось вставать среди ночи.

На больничной койке Лена не прекращала занятия, хотя нога долго не срасталась и приносила сильные страдания. Аппарат Илизарова не приживался, еще и внес какую-то инфекцию. Приходилось неоднократно ложиться на новое лечение. Уже на пятом курсе она с мамой поехала в Кишинев к светилу ортопедии. Светило науки снял гипс, установил, что нога срослась, и разъяснил, что за такой новостью не было необходимости ехать через всю страну. Узнали бы на месте. Для смешливой Лены шутка с поездкой за новостью пришлась по душе и стала поводом для новых острот.

После институтского распределения Лена честно отбыла в одну из деревень Черемховского района учителем английского языка, где с ноющей ногой приходилось месить костылями деревенскую грязь. Там же она разработала методику доставки воды для инвалидов – коромыслом на одно плечо, а костылем под другое. Не останавливаясь на достигнутом, обучилась колоть дрова и возить на санках уголь для печки. Не пропала. Через два года «англичанка на костылях» встретила нареченного, с которым из затерянной деревушки уехала в город Красноярск.

Леонид Мухин поведал еще одну иркутскую историю, случившуюся с Валей Ушаковой, однофамилицей с проводницей Галей. Всего Ушаковых на борту оказалось трое, в них долго путались близкие люди, отыскивая то в числе живых, а то погибших пассажиров. Муж Вали, одной из трех Ушаковых, Сергей, ждал молодую супругу в ленинградском аэропорту, но самолет не прилетел ни по расписанию, ни позже. И никаких сообщений и объяснений. На запросы люди получали ответ, что информации нет. В сердце Сергея закралась тревога, и не напрасно – через день его тетя из Ангарска сообщила о трагедии в иркутском аэропорту. При взлете Валентина под чей-то душераздирающий крик «Что он делает?!» потеряла сознание. В больнице ей починили череп, вставили в скулу пластинку и подправили треснувшую кость под левой глазницей. Валя не летала пять лет, а когда пришлось, то при пересадке в Томске у нее от страха отказали ноги. На борт доставляли на носилках. Лишь две истории, пересказанные из статьи Л. Мухина, а их было много больше.

Но продолжим нашу историю, полученную из уст участника. В суматохе, когда раненых было хоть отбавляй, медики приписали Макавееву повреждение шейных позвонков и подвесили гирю на вытяжку шеи. Попутно вправили оба выставленных плечевых сустава, обработали ягодицу и лодыжку, откуда были выдраны куски мышечной ткани. На черепе еще оставались провалы, голова опухла, словно на нее была натянута лошадиная сбруя. При малейшем повороте головы гиря глухим набатом долбила по стене, напоминая о никчемности процедуры. Болело все тело, кроме шеи, и ту зачем-то вытягивали. На второй день больной уговорил одного из докторов проверить диагноз. К вечеру выяснилось, что шею надо вытягивать другому раненому, а Алексееву прописали рентгеновский снимок.

В палату заявились два медицинских брата с носилками и сказали: «Залезай». Как залезать, если не двинуться и не повернуться? Недолго думая, братья взяли немощного больного за руки, за ноги, перегрузили с кровати на носилки и понесли в назначенный кабинет. Так Алексей узнал, что такое дикая боль. Из кабинета братья без лишних слов и без излишнего милосердия, больше присущего сестрам, тем же фертом доставили больного в палату и методом перекатывания бревна сгрузили на кровать. Алексей решил было, что худшее позади, но, к его ужасу, оказалось, что снимок не получился, и все опять повторилось сначала. Наутро пришел доктор и радостно сообщил, что причина неподвижности установлена и теперь можно приступать к эффективному лечению. Снимок показал компрессионный перелом двух позвонков в районе грудной клетки. Отросшие от них ребра отвалились, так и болтаются сами по себе по сей день.

Для проведения эффективного лечения потребовалось переместить больного с панцирной сетки на жесткую основу, придающую телу устойчивое горизонтальное положение. На кровать уложили доски, поверх которых – популярный в советские времена полосатый ватный матрас, досадливо напоминавший о себе комками свалявшейся ваты разных размеров, будто в тюфяк напихали груду булыжников. Тогда поверх первого положили второй матрас, отчего количество булыжников удвоилось. По подсказке находчивого больного, одобренной медицинским консилиумом, родственники привезли из домашних загашников надувной резиновый матрас. Больничная жизнь стала более сносной. Еще и пришили нижнюю губу, откушенную при падении и едва державшуюся на коже. Ладно, что не выплюнул ее Алексей, как ни старался, после падения. Пригодилась она на долгие годы вперед. Что за парень был бы без губы? Не заяц все-таки.

Лечащих врачей почему-то было много, пятеро, и все выспрашивали не столько о болезни, сколько о крушении, что там творилось и как произошло. С теми же вопросами прибыл следователь, который заставил Макавеева в протоколе собеседования квалифицировать факт падения самолета не катастрофой, а лётным происшествием. Весь аэропорт знал, что в том происшествии полностью погиб экипаж летчиков во главе с командиром корабля Иваном Свистуновым. Смятая до неузнаваемости кабина экипажа была оторвана от корпуса самолета. У некоторых пилотов были порваны сухожилия – с такой силой они тянули штурвал, пытаясь выровнять неуправляемую громадину.

Из экипажа осталась живой только проводница Галина Ушакова. В момент столкновения она нагнулась в поисках оторвавшейся с костюма пуговицы, тогда и снесло отсек проводниц. Пуговицу-спасительницу так и не нашла. Галино выздоровление было долгим и трудным. Три года в гипсах. В последующие годы, вплоть до 2011 года, Макавеев несколько раз встречался с ней. В день девятого февраля, по иронии судьбы пришедшийся на день гражданской авиации, сослуживцы встречаются в скорбных воспоминаниях о погибших товарищах, посещают Радищевское кладбище, где захоронен экипаж. Такое происшествие.

Другой выживший в неудачно приземлившемся самолете, профессор Иркутского политехнического института Орлов, самостоятельно вышел из разрушенного салона и письменно отказался от медицинской помощи. Совсем здоров. Приехал домой из командировки, которая окончилась, не начавшись, и, подсобравшись,