Читать книгу - "Мысли о главном. О жизни и смерти - Валерий Степанович Миловатский"

проявление конкретной души – ведь она сугубо личностна. В этом её особая суть: она не терпит стандарта, безликости, однообразия… Личностность – стержень души; стандартизация – её убийство.

Душа соединена с телом и любит его, но может существовать и вне его. Отдадим долг проницательности Аристотеля, который ещё 2300 лет назад удивительно чётко трактовал учение о душе. Итак, по Аристотелю: «Так вот, то, благодаря чему мы прежде всего живём, ощущаем и размышляем, – это душа, так что она есть некий смысл и форма, а не материя или субстрат…Так как одушевлённое существо состоит из материи и формы (т. е. души – автор), то не тело есть энтелехия (т. е. сущность – автор) души, а душа есть энтелехия некоторого тела»[2]. «Итак сказано, что такое душа вообще. А именно: она есть сущность как форма (logos), а это – суть бытия такого-то тела…»[3] (Надо только заметить, что Аристотель под понятием души, скорее всего, объединял дух и душу.)

Столь же проницательно Аристотель пишет о «растительной душе» как о той низшей душе, которая присуща животным и растениям: «Ведь растительная душа присуща и другим, а не только растениям, она первая и самая общая способность души, благодаря ей жизнь присуща всем живым существам. Её дело воспроизведение и питание»[4].

Не могу не заметить, что почти слово в слово это же пишет в своём трактате «Дух, душа и тело» святитель Лука Войно-Ясенецкий. Эту растительную низшую душу я предпочитаю называть активным началом, которое дано всем живым существам от человека до бактерий. Об этом будет речь ещё в другом месте.

Уникальные свидетельства

Теперь обратимся к недавно опубликованным и чрезвычайно ценным свидетельствам о душе и духе Н.А. Мотовилова, друга батюшки Серафима Саровского. Уже после смерти Серафима Саровского с ним произошло следующее. Однажды, когда Мотовилов в январе 1835 года был в Киевской Лавре, ему по молитвам замечательного подвижника Антония Воронежского было явление некоего незримого посланника Божьего, который зримо и «осязательно» показал ему, что надо понимать под словами дух, душа и тело и как они связаны.

«Вот смотри, как это устроено в тебе самом, – сказал он. – И я собственными внутренними очами увидал во мне самом, что внутри меня воссиял свет необыкновенный, и мне стала видна, как на ладони, вся моя внутренность. Каким это образом сталось со мною, что я стал видеть это, – не могу пояснить, но истинно видел. И вот что увидал я, и осязательно почувствовал в это время, и услышал от того же невидимого…»[5].

Ему и было показано, что душа имеет форму человека, в котором она существует: «Вот смотри же теперь и душу человеческую, она точное подобие видимого человека и имеет все его члены, а потому и Церковь Святая неуподобительно и не аллегорически, но истинно и правомерно её представляет в виде маленького человека – такова она и есть на самом деле»[6].

Почти дословно об этом же свидетельствуют Макарий Великий (Египетский), св. Игнатий Брянчанинов, К. Икскуль…

Так, Макарий Египетский на вопрос ««Имеет ли душа образ или вид?» отвечает: «Имеет вид и образ, уподобляющийся ангелу, как и ангелы имеют вид и образ. И как внешний человек имеет вид, так и внутренний имеет вид, подобный ангелу, а не внешнему человеку»[7].

Упомянув Макария Египетского, св. Игнатий Брянчанинов по-своему излагает эту тему души: «Грубое человеческое тело служит одеждой для тонкого тела – души. На глаза, уши, ноги, принадлежащие душе, надеты подобные члены тела. Когда душа разлучается с телом посредством смерти, она совлекается его, как бы одежды»[8]. И далее, ссылаясь на некоего избранника Божьего (вероятнее всего, Брянчанинов описывает собственный духовный опыт), он пишет: «По личному свидетельству такого избранника Божьего, внезапно узревшего душу свою, при обильнейшем благодатном действии молитвы, изшедшей из тела и стоящей на воздухе, она – эфирное, весьма тонкое, летучее тело, имеющее весь вид нашего грубого тела, все его члены, даже волосы, его характер лица, – словом, полное сходство с ним. Не только силы ума и сердца были при душе, но при ней были и все органы чувств: зрения, слуха, осязания, при ней была вся жизнь, а тело оставалось на стуле, как мёртвое, как скинутая одежда…»[9]

К. Икскуль, оказавшись в состоянии временной смерти, видел свою душу совершенно, так сказать, «осязательно». И свидетельствует, что она вполне дееспособна, т. е. передвигается, помнит себя, мыслит, переживает, но, будучи вне тела, не может воздействовать на материальные тела, так как «соткана» из другой совершенно материи. И меж двумя этими материями существует как бы некая прослойка, некий непроницаемый «экран», душа как бы экранирована им.

В то же время движимая любовью, она способна соединяться, даже сливаться с душой любимого человека. Перед любовью не выдерживают никакие препоны и разделяющие «экраны». Поистине, любовь всесильна! Только надо понимать, что любовь эта не самоуслаждающаяся, не эгоистическая любовь к другому такому же неповторимому существу, как и ты сам, а жертвенный выход из тебя самого ради другого человека. И любовь эта тоже неповторима! Её и любовью как-то не хочется называть, ибо это какое-то чудесное, особенное со-существование с другой душой, вхождение в неё, слияние с нею. Это что-то, что трудно объяснить, да и необъяснимо, ибо тайна! Это то, что исходит из самых глубин души, из её духовного, божественного начала.

Как свидетельствует Н.А. Мотовилов, душа имеет память, разум и волю[10]; она «есть центр или средоточие человека»[11]. И ещё, по его свидетельству: «Душа есть посредняя (посредник – автор) между духом и плотию и есть, собственно, то, что называется “внутренний человек” или “я самостное человека”…»[12].

И вот ещё ценное замечание того же вестника о воле человеческой души; о том, что она не так уж и пагубна, как принято считать, «однако же и спасения нам никакого, ни временного, ни вечного не приносит, если не покорится совершенно единой, всеблагой и единой всеспасительной вечной Божьей воле – всеблагодатной, приносящей нам всё доброе, временное и вечное»[13]. Чтобы спасти душу свою, человек должен «погубить самобытную и самостную волю или третью силу души своей, чтобы спасти две остальные части её – разум и память, или, что гораздо точнее, спасти всю её и с третьею её силою, или силою воли, Христа ради и Евангелия… покоряемой под всеспасительную, всесовершенную и всеблагую волю Божию…»[14].

* * *

Есть существа, живущие, в зависимости от