Читать книгу - "Дочь Муссолини. Самая опасная женщина в Европе - Кэролайн Мурхед"

любые правила и наставления, и прозвище это сохранилось за ней на всю жизнь. Даже в годы фашизма, когда отношение к семье Муссолини было раболепно почтительным, когда любое пренебрежительное высказывание по отношению к ее членам могло навлечь полицейское расследование, а сама Эдда уже стала неуживчивой, капризной молодой женщиной, итальянцы нередко тихонько, между собой, именно так ее называли. В их представлении Эдда осталась неукротимо-строптивой, ее неугомонный, напористый нрав внушал страх. Но о ней не забыли. «Я никогда не чувствовала, что нравлюсь людям, – признавалась она в конце жизни. – Я просто не умела нравиться. Мне во всем не хватало постоянства».

Хотя родилась Эдда 1 сентября 1910 года в небольшом городке в регионе Эмилия-Романья, подлинным местом рождения клана Муссолини считается Предаппио, «наша Галилея», как ее любовно называли фашистские историки, «потому что именно там началась наша новая история». Там, в Предаппио, родились и ее отец, и мать: Муссолини в 1883 году, через тринадцать лет после того, как Рим стал столицей новой объединенной Италии, а Ракеле Гвиди – в 1890. Эмилия-Романья, одна из беднейших областей страны, была населена батраками и издольщиками, работавшими на Ватикан и далеких землевладельцев-феодалов. В ее деревни на склонах Тоскано-Романьских Апеннин вели обрамленные тополями узкие, скалистые тропинки. Местное вино санджовезе, производимое в сотнях маленьких виноделен в долине, было слишком крепким и слишком кислым, чтобы преодолеть далекие расстояния. Окружающий пейзаж был серым и скудным, изредка на скалах встречались обвалившиеся средневековые крепости. Мелькавшие тут и там кипарисы могли придать этой земле сходство с Тосканой, только была она более бедной, более суровой и более блеклой. Среди полей кукурузы протекала река Рабби, быстрая зимой, а летом превращавшаяся в череду крохотных луж, в которых плескались деревенские дети. Почти никто из них не умел читать и писать.

Мужчины Эмилии-Романьи сражались на стороне Гарибальди, и даже после объединения в них сохранился бунтарский, заговорщицкий дух, они жаждали реформ и настроены были анти-клерикально, настолько, что заслужили прозвище mangiapreti sovversivi, подрывных пожирателей священников. Почти в каждой семье мужчина либо отсидел срок в тюрьме, либо был арестован, либо находился под домашним арестом. Деревенские знахарки и колдуньи подогревали многочисленные суеверия. Рим был далеко на юге и воспринимался как место неумелого и чуждого правления. Если урожай не задавался, люди голодали. К году рождения Эдды многие романьольцы эмигрировали во Францию и Австрию, а то и совсем далеко в Америку, и несчастные осиротевшие семьи уныло тащились по дорогам и через деревни к побережью.

Дед Эдды Алессандро был местным кузнецом – суровый мужчина с длинным лицом и густыми усами, который к концу жизни стал сильно пить. Он был практически самоучкой, испытывал страстную приверженность к международному анархизму, из-за склочного и драчливого нрава не раз попадал в тюрьму, как и его отец Луиджи, отсидевший срок в папской тюрьме, когда Эмилия-Романья была еще частью Папской области[3]. Сам не раз побывавший в тюрьме Муссолини говорил, что происходит он от безупречно бунтарского корня, и что каждый уважающий себя революционер должен отсидеть тюремный срок. Со временем Алессандро стал депутатом местного совета и даже вице-мэром; он также сформировал и местный духовой оркестр.

Бабушка Эдды Роза Мальтони была учительницей. Бережливая и набожная женщина с квадратным лицом и глубоко посаженными глазами, она еще в юности проявила характер и вынудила родителей отправить ее – единственную из шести дочерей – учиться. В 1877 году, получив диплом учительницы начальной школы, она была направлена в соседнюю с Предаппио деревню Довия, где школьный класс в красивом, но абсолютно заброшенном палаццо был таким темным, что даже читать в нем было практически невозможно. Крохотный виноградник давал к столу ягоды, было также и три фиговых дерева. Обед зачастую состоял только из супа из редиски и хлеба. Мать Розы собирала и отваривала дикие травы, слегка сдобрив их несколькими каплями оливкового масла.

Роза родила Бенито в 1883 году, в 1885-м появился Арнальдо, бледный, робкий ребенок, похожий на мать, а в 1888 году – сестра Эдвидже. Мальчики спали вдвоем в одной кровати в квартире семьи над школой. Говорили дома на диалекте – итальянский, утвердившийся как национальный язык только после объединения страны, большинству романьольцев был еще неведом. В школу шли босиком, держа башмаки в руках. Летними вечерами, сидя на пороге своей кузницы, Алессандро читал сыновьям вслух труды Маркса и Бакунина. В вырытой в погребе яме он хранил революционное красное знамя. У всех троих детей были одинаковые квадратные лица, выдающиеся вперед челюсти и густые брови.

Своенравный, упрямый и неподдающийся никакой дисциплине Муссолини с каждым годом становился все более и более диким: с одноклассниками он постоянно ссорился и дрался, учителям дерзил. Он никогда не плакал. В девять лет отчаявшийся отец отдал его учиться в монастырскую школу в городе Фаэнца в надежде, что хоть там его сумеют приручить. Бенито чувствовал себя униженным и ненавидел все вокруг: проповеди, правила, монахов, богатых сверстников, которых кормили больше и лучше за отдельным столом в трапезной. Учителя говорили, что ему нравилось внушать другим детям страх.

В начале второго года обучения Бенито из школы исключили: он пырнул мальчика перочинным ножом. До этого его заперли в темноте с собаками и сказали, что душа его черна, как уголь. Но отцы-салезианцы[4] все же позволили ему вернуться и завершить учебный год: им было очевидно, что при всей его грубости и непослушании Муссолини обладает и незаурядным умом, и великолепной памятью. Из Фаэнцы он перешел в Колледж Джозуэ Кардуччи[5] в городе Форлимпополи. Ему очень нравилось, по воспоминаниям современников, играть в студенческом театре, особенно в драматических, полных насилия и страсти спектаклях и в эпических сагах. Он научился играть на корнете и отпустил небольшие усики. В 1901 году умер Джузеппе Верди, последний великий герой Рисорджименто[6], и характерно, что именно Муссолини поручили произнести речь на траурном митинге в колледже: он открыл в себе ораторский дар, умение поражать слушателей внезапными ритмическими каденциями, неожиданными метафорами и страстной подачей; при этом не преминул воспользоваться возможностью обрушиться с критикой на правящий класс Италии. В восемнадцать – растрепанный, порывистый юноша, невысокий, с горящими черными глазами, бледным лицом и широким шейным платком – он окончил колледж с дипломом учителя и почти без друзей. На прощание на классной доске он якобы написал: «Самое благородное призвание человека – стать лидером».

Его первым местом работы в качестве подменного учителя стала школа в деревушке Пьеве Саличето, в ста километрах от Предаппио.