Читать книгу - "За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков"

По правде сказать, не по душе пришлось мне это задание. Остаться на оккупированной территории и ждать, пока гитлеровцы восстановят железную дорогу, а затем произвести две-три диверсии (на большее не хватило бы взрывчатки) — да разве же это дело! Уж если оставаться во вражеском тылу, так драться вместе со всеми в партизанском отряде... Я не решился высказать вслух эти мысли. Однако Ивана Павловича, умного и хитрого мужика, не проведешь. Он как бы угадал мои сомнения и строго сказал:

— Не думай, что это пустяковое задание. Одна удачная диверсия стоит иногда выигранного боя. Только дело надо делать с умом. Да смотри, не пори горячку, я тебя знаю. Сунешь нос в какое-нибудь пекло, и все кончено, а мы будем надеяться, что тут работает наш человек. Ну а теперь иди. На работу больше не являйся. Готовься хорошо выполнить задание. — Иван Павлович похлопал меня по плечу, затем крепко прижал к себе и добавил: — Верю, что все сделаешь как надо. Мы еще встретимся.

Уже у самой двери, уходя от Гусева, я спросил:

— Наташе можно сказать о задании? Ведь она останется со мной.

— Пусть эвакуируется. Тебе одному будет легче.

— Что вы, Иван Павлович, да разве она уедет без меня!

— Эх ты, муж. С женой не справишься. Потребуй, чтобы эвакуировалась, и точка, — полушутя-полусерьезно сказал Гусев.

— Да не поедет она, что об этом толковать...

— Ну тогда поступай как знаешь. Только не ошибайся. За одну, даже небольшую, ошибку можно поплатиться головой. Не забудь подобрать себе человек пять помощников, установи явки. Имена сообщи мне.

Вечером, чтобы меньше кто видел, я перенес все свое снаряжение и вооружение в Шарапово и наскоро запрятал на чердаке хаты.

Между тем по многим признакам чувствовалось, что приближается фронт. В тихую погоду с запада доносились артиллерийские раскаты, глухие взрывы бомб. Изредка появлялись вражеские самолеты, но Ельню не бомбили, да в ней и бомбить-то особенно было нечего, кроме железной дороги, по которой в ту и другую сторону шли бесконечные эшелоны. Потом фашисты произвели все-таки несколько налетов на железнодорожную станцию. Гитлеровцы бомбили эшелоны безнаказанно: ни в Ельне, ни в других небольших городах Смоленской области — Рославле, Рудне, Красном, Демидове, Велиже, Ярцеве, Белом, Дорогобуже и Спас-Деменске — не было никаких средств противовоздушной обороны.

К вечеру 18 июля большинство жителей нашей деревни Шарапово покинули родной колхоз, опустели дома, скотные дворы. Последние отъезжающие не без удивления смотрели на меня и мою семью, остававшуюся на месте.

Вечерело. Яркое летнее солнце клонилось к западу и уже стало задевать краем за верхушки светлой шараповской березовой рощи, которая в эти часы казалась словно вымытой.

Воспользовавшись тем, что в доме не было никого из моих младших братьев, мы с Наташей решили перепрятать тол и винтовку с патронами в более безопасное и надежное место. Фантазия у обоих оказалась бедной: мы не придумали ничего лучшего, как спрятать все это в колхозном сенном сарае, стоявшем на отшибе у самого леса. Тщательно замаскировав наше опасное добро под крышей сарая, успокоенные, с чувством исполненного долга, мы помчались к дому.

В это время на большаке, идущем из Смоленска на Ельню и дальше на Спас-Деменск, появились пять танков, покрытых сверху красными полотнищами. В последние дни танки довольно часто проносились здесь, поэтому мы не обратили на них особого внимания, тем более что их было трудно рассмотреть из-за кустов, разросшихся по берегам небольшой речушки Тученки.

Танки остановились у колхозного клуба на большаке. И вдруг — взрыв. Мы с Наташей упали. То ли нас отбросило взрывной волной, то ли я сам инстинктивно кинулся на землю и увлек за собой Наташу — сказать трудно. Через несколько секунд мы пришли в себя и увидели, что оба живы и невредимы, только обсыпаны землей. Неподалеку зияла свежая воронка от артиллерийского снаряда. На ее кромке лежал исковерканный кусок металла. Я схватил его и тотчас отдернул руку: он был очень горячий.

Обернув платком руку, я взял осколок и передал Наташе:

— Будешь жива — сохрани на память. На этот раз обошлось, в другой раз может кончиться хуже...

Это был первый услышанный нами вражеский выстрел. Так в наш дом пришла война.

Танки повертелись на месте, постреляли по лесу, в котором располагались наши пехотные части. В лесу загорелся воинский склад. Мы побежали тушить огонь, но там не оказалось особых ценностей. В кустарнике, у большака, наш артиллерийский расчет, завидев врага, выкатил на открытую позицию противотанковую пушку, чтобы бить прямой наводкой. Фашисты опередили артиллеристов. Несколькими выстрелами они вывели расчет из строя. У нас на глазах погиб лейтенант, были ранены бойцы. Дальше, на Ельню, танки не пошли. Сделав еще несколько выстрелов, они повернули назад.

«Вражеская разведка. Надо скорее сообщить в райком».

Я тут же решил перебраться с семьей куда-нибудь подальше от большака. Из нескольких полуразвалившихся и брошенных из-за ненадобности повозок с горем пополам соорудил телегу и двуколку, так называемую «беду». Тем временем мой двенадцатилетний братишка Сашка разыскал где-то лошадей. Нашли и кое-какую сбрую и около полуночи двинулись в сторону Леоновского леса, к Новоспасскому. Расчет был простой: отсидеться несколько дней в лесу, затем вернуться обратно и ждать удобного случая, чтобы приступить к выполнению задания райкома. Но жизнь вскоре внесла в мои планы серьезные коррективы.

На рассвете, когда наши повозки с многочисленным семейством покидали последнюю деревню шараповского колхоза, из небольшого лесочка, издавна называемого местными жителями «Кукушкино», неожиданно начался беглый огонь. Несколько десятков орудий били по деревне Леонидово.

«Откуда там наша артиллерия? Только вчера вечером мимо этого лесочка проходили немецкие танки, и никакой стрельбы не было. За ночь подошли, что ли?»

Из Леонидова гитлеровцы открыли ответную стрельбу. Мы начали нахлестывать лошадей. А в это время на проселочной дороге, терявшейся в высокой ржи, в облаке пыли показались вражеские мотоциклисты. Метров с четырехсот они обстреляли повозки из пулеметов и, не причинив нам вреда, повернули назад. Однако ехать прямо было опасно. Мы свернули влево, благополучно перебрались на противоположный берег Десны и больше не встречали фашистов.

Мать попросила оставить ее с ребятами в одной из деревень за Десною, а мы с Наташей поехали к деревне Луки, где было много эвакуированных колхозников. Вскоре прибыли в поселок гортопа. Прямо