Читать книгу - "Щегол 1-11 - Василий Горъ"

но остановленную телохранителями Воронецкого.

Углова и его подружек узнал с первого взгляда. Потом перевел взгляд на двух мужчин лет тридцати пяти, оценил невеликую яркость их энергетических систем и кивнул старшему «наряда», разрешая подпустить к нам и этих «страждущих».

«Подружки» оказались глазастее своего кавалера — почти одновременно ткнули его локотками и, не шевеля губами, сообщили о том, что рядом со мной стоит Великий Князь. Парень неприятно удивился неожиданному «сюрпризу» и, вероятнее всего, решил особо не хамить. Поэтому остановился метрах в пяти-шести, изобразил все положенные телодвижения, пережил взаимные представления и обратился ко мне только после того, как получил разрешение Воронецкого:

— Игнат Данилович, как вам ажиотаж, вызванный предстоящей гонкой?

Я равнодушно пожал плечами:

— Тут тихо и спокойно. А к служебному въезду мы пробились довольно быстро.

— Значит, если и нервничаете, то не очень сильно?

Прыснула вся наша компания, за исключением Третьякова, которому, в силу возраста, было невместно демонстрировать подобные чувства, я просто улыбнулся, а Лиза насмешливо фыркнула:

— У Игната Даниловича не нервы, а стальные тросы!

— Здорово! — «обрадовался» Углов. — Значит, гонка получится.

— Однозначно! — величественно подтвердила девчонка, была задвинута за спину брата и… чинно, но шустро сбежала под защиту моей супруги.

— Тогда, может, выдвинемся к линии старта и уйдем на прогревочный круг? — предложил Станислав. — А то зрители, разогретые очень уж злоязыким комментатором, уже неистовствуют…

…Весь прогревочный круг я ухохатывался с цитат из монолога этого самого «злоязыкого» комментатора, чем-то понравившихся Дайне. А когда подкатил к линии старта и занял место, показанное «специально обученным человеком», БИУС посерьезнел и задал вопрос, ответа на который у меня еще не было:

— Уходим в точку прямо со старта, или какое-то время бодаемся?

Я покрутил в голове оба варианта и почти склонился ко второму, но вовремя вспомнил фразу «тотальное превосходство», посмотрел на красно-белый болид Углова и почему-то разозлился:

— В точку. И ставим два «вечных» рекорда трассы подряд. Чтобы ни одна падла не решила, что нам повезло.

— Пра-а-авильное решение! — сыто мурлыкнуло в правом ухе и… снова загрузило: — А «зазор» для «Стрибога», тюнингуемого по нашей программе, оставляем?

— Ага. Вдруг пригодится?

— Тогда рули ты, а я буду страховать и исправлять огрехи.

Откровенно говоря, «рулить» этой машиной было страшновато. Даже после четырех ночей добросовестнейшего привыкания к ее нраву. Но я в темпе ускорил сознание просветлением, приложил себя бодрячком и, дождавшись зеленой вспышки стартового светофора, бросил «Стихию» вперед.

Стартовала она, как разгоняющийся истребитель-перехватчик — уже на второй секунде оторвалась от «Сапсана» корпуса на четыре, к исходу третьей стрелка спидометра ушла за цифру двести, а на восьмой алая вспышка ни разу не серийной голограммы вынудила начать столь же бешенное торможение перед левым поворотом. Его я прошел баллов на девяносто пять-девяносто шесть из ста возможных и почувствовал всего две коррекции. Ничуть не хуже отработал и следующий, правый, просвистев самую медленную точку всего на полтора километра в час медленнее предельно возможных двухсот двадцати. На первой, сравнительно медленной шикане — то есть, последовательности из левого и правого поворотов — чуть было не «просел», поэтому ее, фактически, прошла Дайна. Следующий правый отработал баллов под девяносто девять, хотя дичайшие перегрузки при торможении с трехсот сорока трех километров в час до положенных ста четырнадцати, входе в безумный вираж и разгоне до двухсот восьмидесяти восьми обычно «накрывали» по полной программе.

Очень достойно справился и с самой быстрой шиканой трассы, и с двумя следующими поворотами, зато на вираже с говорящим названием «Последний путь» почувствовал аж шесть коррекций. Но на таких скоростях он мне еще не давался, поэтому я особо не расстроился. Вернее, не расстроился вообще, ибо думать было некогда.

На первом повороте второго, заключительного круга, начали уставать мышцы шеи. Да-да, под постоянно обновляемыми бодрячками и в принципе не отключающейся регенерацией. На втором прохождении самой быстрой шиканы под управлением Дайны потемнело в глазах. А на выходе из самого последнего поворота я откровенно зевнул точку увеличения тяги. Но общая оценка за заезд, оперативно выставленная самым придирчивым наставником во Вселенной — девяносто три целых и шестнадцать сотых балла — подняла настроение в заоблачную высь. Поэтому во время традиционного финишного «вертолета» в исполнении БИУС-а я улыбался на разрыв щек. А о том, что, вообще-то, соревновался со Станиславом Угловым, вспомнил только после того, как услышал ехидный смешок настоящей победительницы гонки:

— Хе-хе, мы обогнали «Сапсан» Стасика на сорок четыре секунды!!!

…Последний акт запланированного спектакля я отыграл уже после того, как напрочь деморализованный соперник подкатил ко мне, выбрался из своей «птички», услышал звуки музыки, доносящейся из салона моей «Стихии», и задал напрашивавшийся вопрос:

— Ваш болид — не «пустышка»⁈

Толпа особо привилегированных зрителей, выпущенная на трассу сразу после остановки его машины, до нас еще не добежала, поэтому я недоуменно нахмурился, огляделся и в нужный момент отрицательно помотал головой:

— Нет, конечно: что за удовольствие кататься в предельно облегченной машине? Мой тюнинг — для экстремалов, ценящих не только скорость, но и настоящий комфорт!

Он заглянул в салон моей «Стихии», благо, открытая водительская дверь позволяла, убедился в том, что я не лгу, и под слитный смех моих девчонок ошалело выдохнул:

— С ума сойти!

А потом — что приятно порадовало — достойно признал поражение:

— Игнат Данилович, вы победили. И я — как ни обидно это признавать — вам, увы, не соперник…

— А что вы скажете о моей «Стихии» в сравнении с вашим «Сапсаном»? — полюбопытствовал я, выбираясь из салона. Само собой, не просто так и не из вредности, а отрабатывая контракт, подписанный с Третьяковым.

— Во-первых, этот «Сапсан» уже ваш, ибо я его проиграл. А, во-вторых, я видел вашу «Стихию» только до выхода из четвертого поворота, что говорит само за себя.

— Что ж, значит, мы все-таки пришли к общему знаменателю! — весело ухмыльнулся я и протянул ему руку: — Спасибо за гонку и за то, что сподобили меня собрать этот истребитель!

Он вцепился в мою ладонь, не задумавшись ни на мгновение, пожал от всей души и… спросил, реально ли как-нибудь приобрести точно такой же «истребитель».

— То есть, выкупать «Сапсан» вы не собираетесь?

— Почему это? Я дал слово и вложил в эту машину душу. Но теперь хочу и «Стихию»!

— Это меняет дело! — «успокоился» я и перешел на очень громкий шепот: — Открою страшную тайну: с конвейера «Москвы» уже сошло порядка сотни машин с таким же тюнингом. Только учтите, что нрав у них кошмарнее некуда.

— Понимаю. И предвкушаю… — начал он, но был перебит.