Читать книгу - "Сефевиды. Иранская шахская династия - Фархад Карими"

числа возможность сделать военную карьеру. Но если прежнее шахское войско представляло собой совокупность больших и малых отрядов из разных племен, то в шахсевенах представители племен перемешивались, словно ингредиенты в куку[136]. В одном подразделении служили выходцы из разных племен, а командные должности раздавались с таким расчетом, чтобы не создавалось «властной вертикали» из сородичей. При Аббасе Великом численность шахсевенов доходила до пятнадцати тысяч, и служили в «шахской гвардии» лучшие из лучших. Шах досконально продумал все организационные моменты, вплоть до того, что земельные пожалования шахсевенов были разбросаны по всей стране. Так было устроено для того, чтобы шахсевены не могли «отколоться» от государства со своей землей.

Институт шахсевенов, по существу, представлял собой хитроумную ловушку для кызылбашей, ловушку, в которой лежала соблазнительная приманка в виде почета, славы и богатства. Схватив эту приманку, кызылбаши из племенных воинов превращались в шахских и за годы службы значительно отдалялись от своих племен. Эмиры могли рассчитывать только на почтение со стороны шахсевенов-сородичей, но не на повиновение – повиновались «гвардейцы» только своему шаху, который одаривал щедро, но и наказывал сурово. Шах Аббас не любил давать провинившимся второго шанса, считая, что прощение ведет к безнаказанности, от которой происходит беспорядок, и, надо сказать, что в целом он был прав.

У истоков военной реформы стоял великий визирь Хатим-бек Ордубади, происходивший из рода наследственных калантаров своего города[137]. Род Насирийе, к которому принадлежал Хатим-бек, вел свое происхождение от знаменитого ученого XIII века Насир ад-дина Туси[138]. Хатим-бек при шахе Мухаммеде был визирем Кермана, а Аббас в 1590 году назначил его мустофий ал-мамаликом, а, спустя год сделал великим визирем. Доверие шаха к Хатим-беку было настолько велико, что тот оставался на своем высоком посту до последнего дня жизни, а затем великим визирем стал его старший сын Мирза Абу Талиб-хан. Чаша весов государственного аппарата склонилась на сторону иранцев, правда, в правление Аббаса Великого иранцы еще не составляли управленческого большинства, но их число росло и бо́льшую часть ключевых должностей занимали они. Однако, справедливости ради нужно отметить, что и у тюркской знати была возможность сделать карьеру при дворе. Для этого требовались два качества – умение ставить государственные интересы выше племенных и личная преданность шаху. Так, например, Фархад-хан Караманлу, в свое время служивший при Хамза-мирзе, получил от Аббаса должность испахсалара[139] (учрежденную вместо старой должности амир аль-умара), а также почетный титул «рокн аль-салтана» – «столп государства». Фархад-хан не раз доказывал шаху свою преданность, в частности он арестовал и казнил великого визиря Мирзу-Мухаммеда Мунши, причастного к убийству Махди Улья. Правда, Фархад-хан стал первым и последним испахсаларом из кызылбашей, впоследствии на эту должность назначались только иранцы или выходцы из гулямов.

«От опасных избавься, покорных приближай, но не забывай держать всех в повиновении» – по этому правилу, авторство которого приписывается великому Хосрову Ануширвану[140], и действовал шах Аббас.

Упорядочивание денежной системы стало не меньшим достижением шаха Аббаса, чем проведенная им военная реформа. Прежде в Сефевидской державе ходили разнообразные монеты при отсутствии твердого курса обмена, что существенно осложняло торгово-экономические отношения. Аббас заменил все это пестрое разнообразие новой серебряной монетой единого образца, которая в его честь получила название «аббаси». Один аббаси, содержавший немногим менее восьми граммов серебра[141], равнялся двумстам динарам, а пятьдесят аббаси составляли один туман. Отныне правом чеканки монет обладал только шахский монетный двор. Разумеется, монеты прошлых времен, оставшиеся на руках у подданных, продолжали хождение, но постепенно они вытеснялись аббаси. Чеканились и золотые аббаси, но в обращении доминировали серебряные. Правда, денежная реформа имела место много позже военной – в 1620 году.

Примечательно, что шахский монетный двор выплачивал шаху откупные за право чеканки монет. Этот налог, называвшийся ваджиби, при первых Сефевидах составлял тридцать динаров с одного мискаля использованного золота и два динара за один мискаль[142] использованного серебра, а впоследствии не раз повышался.

Первым территориальным приобретением шаха Аббаса стал Гилян, в котором правил Ахмад-хан из упоминавшейся выше династии Каркия. У Ахмад-хана не было наследников мужского пола, и в связи с этим в 1591 году Аббас предложил ему выдать свою дочь Яхан-бегим за трехлетнего Мухаммеда Бакер-мирзу, шахского первенца. Между домами Сефевидов и Каркия существовали давние связи, время от времени подкрепляемые брачными узами, так, например, матерью Яхан-бегим была сефевидка Мариам-бегим, дочь шаха Тахмаспа. Но Ахмад-хан не испытывал желания передать свои владения сыну Аббаса. Несмотря на предварительную договоренность, брак так и не состоялся, поскольку Ахмад-хан медлил с его заключением, ссылаясь на малый возраст своей дочери. Не получив желаемого мирным путем, Аббас решил действовать силой. В том же году сефевидское войско вторглось в Гилян, вынудив Ахмад-хана искать убежища и помощи у султана Мурада III. Убежище он получил, а помощи так и не дождался, поскольку султану было не с руки начинать новую войну вскоре после окончания старой. Аббас имел намерение взять Яхан-бегим в жены, чтобы подтвердить право сильного по закону, но та умерла (или была убита), и в 1592 году шах просто присоединил Гилян к своим владениям. Не такой уж и большой по территории, Гилян был ценным приобретением, поскольку здесь выращивали чай, разводили шелковичных червей, активно занимались рыболовным промыслом, добывали древесину.

Шах Аббас активно увеличивал площадь собственных земельных владений, называемых «арази-и хассе», – он включал сюда присоединенные земли, земли, конфискованные у кызылбашских эмиров, а также часть земель, ранее находившихся под государственным управлением. Будучи личным доменом шаха, земли хассе[143] давали ему средства, необходимые для проведения реформ. Кроме того, шах устанавливал монополии на высокоприбыльные промыслы, такие, например, как производство шелка.

Пример Ахмад-хана побудил правителя Нура[144] Джахангира III добровольно передать свои владения шаху Аббасу, за что он получил возможность провести остаток своей жизни в имении, подаренном ему шахом. Следом Аббас присоединил силой Малый Луристан[145] и Коджур[146]. Однако главной целью шаха в конце XVI века был Хорасан, в котором следовало наконец-то утвердить спокойствие для того, чтобы не опасаться ударов в спину при следующей войне с Османской империей.

Освобождение Хорасана от узбеков началось в апреле 1598 года. Довольно легко был взят Мешхед, но «ключом» к Хорасану был Герат, в котором находился узбекский правитель области Дин Мухаммед-хан. Лиса, как известно, не попадается повторно в ту же ловушку, но эмиры Бухарского ханства то ли не сделали вывода из ошибки, допущенной в свое время Шейбани-ханом, то ли просто не помнили о ней. В начале августа 1598