Читать книгу - "Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2 - Петр Александрович Дружинин"

Также, возможно, не случаен тот факт, что М. К. Азадовский, будучи официальным оппонентом на защите В. Я. Проппом докторской диссертации, подготовил отзыв, но не присутствовал 15 июня 1939 г. на самой защите «в силу болезни» (ГА РФ (ЦХСФ, г. Ялуторовск Тюменской обл.). Ф. 9506 (ВАК). Оп. 12. Д. 296. Л. 40). Однако в 1947 г., когда имя В. Я. Проппа уже вовсю склонялось, М. К. Азадовский дал ему следующую характеристику: «Высокая квалификация В. Я. Проппа, его авторитет выдающегося специалиста, непрекращающаяся интенсивная исследовательская работа делают совершенно бесспорным вопрос о ценности и важности его работы в секторе фольклора» (ПФА РАН. Ф. 150 (ИРЛИ). Оп. 2. Д. 744. Л. 14).

Очевидно, когда в 1948 г. критика В. Я. Проппа приняла характер надругательств и публичных оскорблений, Владимир Яковлевич несколько переменился, по крайней мере О. М. Фрейденберг вскользь замечает, что он «уже терял чувство достоинства, которое долго отстаивал» (Фрейденберг О. М. Записки).

К. М. Азадовский, вероятно не без оснований, пишет: «Негативные отзывы Азадовского о В. Я. Проппе объясняются прежде всего той неблаговидной ролью, которую сыграл последний в 1949 г. по отношению к Марку Константиновичу. “‹…› Он постарался внести свой вклад в мое ‘изничтожение’ – писал Азадовский Г. Ф. Кунгурову 3 января 1950 г., – тишком и тайком, снабжая ‘материалами’ кой-кого…”» (Марк Азадовский, 1888–1954: Неопубликованные письма ученого // Литературное Наследство Сибири. Т. 8. С. 281). С. А. Рейсер, живой свидетель событий 1949 г., рассказывал Оксману 30 января 1964 г.: «На днях было очень торжественное заседание (ПД и кафедры ЛГУ) по случаю 75-летия Марка Константиновича. Выступали Жирмунский, Путилов, Чистов, Муратов ‹…›, Астахова и Пропп: в необходимости двух последних выступлений я не уверен (я хорошо знаю об их взаимоотношениях с Марком Константиновичем). Впрочем, может быть, это – “во искупление”» (Марк Азадовский, Юлиан Оксман: Переписка, 1944–1954. С. 348. Примеч. 10). По-видимому, именно по этому поводу 12 марта 1949 г. Ю. Г. Оксман отзывался в письме к М. К. Азадовскому: «Фольклористы ваши, конечно, редкие прохвосты (Проппа я угадал еще в 1916 г.!)» (Там же. С. 351).

В качестве примера настроений В. Я. Проппа приведем фрагмент протокольной записи его выступления на обсуждении статьи М. К. Азадовского «“Онежские былины” Гильфердинга», которое состоялось на рабочем заседании сектора фольклора Пушкинского Дома 30 мая 1949 г.:

«В. Я. Пропп подчеркивает, что даже при беглом ознакомлении со статьей у него сложилось совершенно определенное мнение об ее неудовлетворительности: у М. К. Азадовского существует давнишняя заветная мысль, что Гильфердинг – представитель 60-х годов, который осуществляет заветы Добролюбова. Эта мысль по существу своему глубоко порочна. Соответственно всему стилю статей М. К. Азадовского, он старается революционизировать предмет своих занятий. Так, Веселовский был им подан через Чернышевского, здесь Гильфердинг подан на фоне Добролюбова. Эта мысль – основная концепция Марка Константиновича – и здесь она не пересмотрена. ‹…› В дальнейшем В. Я. Пропп возражает против определения М. К. Азадовского “русской школы фольклористов” от Рыбникова до Ольденбурга. Но какая же это “русская школа”? Здесь все подчинено индивидуальному творчеству отдельных сказителей» и т. д. (цит. по: Азадовский М. К. «Онежские былины» Гильфердинга / Вступ. статья и подгот. текста К. М. Азадовского // Русская литература. СПб., 2008. № 4. С. 44–45).

952

ОДО СПбГУ. Личное дело В. М. Жирмунского. Л. 42.

953

Мелетинский Е. М. Указ. соч. С. 514.

954

Жирмунская Татьяна Николаевна (урожд. Яковлева, 1901–1988) – в 1925 г. закончила историко-филологический факультет Ленинградского университета, затем курс Академии художеств, где училась у В. И. Шухаева; автор графических портретов Н. К. Крупской и воспоминаний о ней, член ВКП(б).

955

Фрейденберг О. М. Записки. Кроме того, Ольга Михайловна со свойственной ей категоричностью описывала и сопутствующие события:

«Когда Жирмунский узнал, что Нину не пропускают, он задержал дела пяти кафедр и всех доцентов, проходивших конкурс. Нужно сказать, что конкурсная комиссия состояла из самого Жирмунского, Тронского, Смирнова, Алексеева, Азадовского и еще каких-то лакеев одной общей банды. ‹…› Было решено из подхалимства перед Жирмунским задержать конкурс не одной Нины, но всех соискателей. ‹…› Декан [Р. А. Будагов] снял пункт об утверждении конкурсных данных с повестки. Я выступила с протестом и потребовала разъяснения. ‹…› Я назвала поступок комиссии “апогеем блата на факультете”, “цинизмом”» (Там же).

«Я все мрачнела и мрачнела. Вдруг я узнала, что в мое отсутствие декан [Р. А. Будагов] провел на Совете доцентуру Нины Сигал, любовницы Жирмунского, а Соня [Полякова], которая вела доцентские курсы, много над собой работала, нуждалась и имела права старшинства защиты, оставалась в дураках. Система блата сильно сказывалась на проведении в доценты и на оплате. Жирмунский бросил свою семью и жил с Ниной, на 30 лет моложе его, и прижил ребенка. Когда я узнала, сердце во мне закипело. Я кричала на весь деканат:

– Конечно, Сигал и Полякова не одно и то же. Но я, слава богу, горжусь, что Полякова не в том положении, что Сигал!» (Там же).

Указанному факту член парткома ЛГУ А. А. Андреев уделил место в своем докладе на общем партсобрании университета 19 ноября 1948 г. в присутствии 1318 человек:

«Ведь дело доходит до того, что некоторые наши ученые начинают жениться на молодых девушках по причине того, что они, прожив по 30–40 лет с женою, не “сходятся характерами”! Вот, например, член-корреспондент Академии наук СССР Жирмунский, не разведясь с женою, сошелся со своею аспиранткою Сигал (у которой, несомненно, брак был по расчету). Теперь у них родился ребенок, теперь проф[ессор] Жирмунский протаскивает ее в доцентуру, так как ей надо обеспечить будущее.

Когда на факультете пытались воспрепятствовать выдвижению Сигал в доцентуру, то проф[ессор] Жирмунский, в силу своего большого влияния на филологическом факультете, вообще сорвал весь конкурс. Не прошла Сигал, не прошли и другие!» (ЦГАИПД СПб. Ф. 984 (Парторганизация ЛГУ). Оп. 3. Д. 98. Л. 142).

Кроме того, вопросы семейной жизни В. М. Жирмунского партбюро выясняло в декабре 1948 г. в разговорах с сыном ученого, студентом биологического факультета Алексеем Викторовичем Жирмунским (в марте 1945 г. он стал кандидатом в члены ВКП(б), затем потерял кандидатскую карточку, за что 16 мая 1947 г. получил выговор, снятый ВО РК 18 июня 1948 г., а 8 декабря 1948 г. был избран членом ВКП(б)).

956

«Жирмунский Виктор Максимович, прож[ивающий] ул. Чайковского, 33, кв. 31, возбуждает дело о разводе с Жирмунской Татьяной Николаевной, прож[ивающей] ул. Плеханова, 33, кв. 4. Дело подлежит рассмотрению в нарсуде 8-го уч[астка] Октябрьского р[айо]на» (Вечерний Ленинград. Л., 1948. № 211. 5 сентября. С. 4).