Читать книгу - "Император Пограничья 7 - Евгений И. Астахов"

Толпа зашевелилась. Молодая женщина прижимала к себе двоих детей, мужчина средних лет поддерживал старика, который едва держался на ногах. Все они смотрели на меня со смесью страха и робкой веры в лучшее.

— Барин, мы заплатили… нам обещали… — начал кто-то.

— Знаю, — кивнул я. — Вас обманули. Ограбили и привезли сюда умирать. Но это закончилось. Я предлагаю вам отправиться со мной в Угрюм. Это далеко от города, но там вы будете в безопасности. Клянусь именем своего отца, никто не станет требовать с вас денег за право жить. Только честный труд в обмен на защиту и кров.

Повисла тишина. Потом из толпы раздался горький смех.

— И почему мы должны вам верить? — спросил бородатый мужчина, сжимая кулаки. — Нам уже обещали безопасность. Видите, чем это закончилось?

Я не стал спорить. Их недоверие было оправданным — после такого предательства поверить кому-либо становилось почти невозможно.

— Не должны, — согласился я. — И я никого не заставляю. Кто хочет — может вернуться к городским стенам, попытаться пробраться внутрь. Кто готов рискнуть и поверить мне — добро пожаловать в Угрюм. Решайте сами.

Люди переглядывались, перешёптывались. Старуха в шали первой шагнула вперёд.

— Я пойду с вами, барин. Всё равно терять больше нечего.

За ней потянулись другие — женщина с детьми, несколько стариков, двое молодых парней. Всего человек пятнадцать из тридцати. Остальные отступили, качая головами.

— Мы попробуем в городе, — сказал бородатый мужчина. — Может, найдём другой способ…

Я не стал их переубеждать. Каждый имел право на собственный выбор, даже если этот выбор вёл в никуда.

Вдалеке послышался шум моторов. Вскоре к карьеру подъехали три полицейские машины. Из первой выскочил Трофимов, оглядел кровавую сцену и тяжело вздохнул.

— Вы опоздали, — сообщил я очевидное.

— Вижу, — кивнул он, доставая магофон. — Зато вы успели. Боярин, тут такое дело… Его Светлость желает с вами немедленно поговорить.

С интересом я взял артефакт и поднёс к уху.

Глава 9

Князь Оболенский стоял у окна своего кабинета, глядя на вечерний Сергиев Посад. Огни города отражались в его глазах, но мысли правителя были далеки от умиротворённой картины за окном. В руке он сжимал магофон, двадцать минут назад принявший доклад Трофимова.

Массовые убийства. Десятки трупов, предположительно спрятанных в старом карьере. Коррупционная схема, в которую вовлечены не просто отдельные мздоимцы, а целые подразделения его администрации. И во главе всего — боярин Никон Уваров, его собственный чиновник, знатный вельможа, обменявший честь на золото.

Матвей Филатович медленно опустился в кресло, продолжая сжимать магофон так, что побелели костяшки пальцев. Холодная ярость клокотала в груди, но внешне князь оставался спокоен. Годы правления научили его не показывать эмоций даже наедине с собой.

Сколько лет он выстраивал эту систему? Сколько сил потратил на создание работающей вертикали власти? И вот результат — колосс на глиняных ногах… Гнилая структура, пронизанная коррупцией сверху донизу. Начиная от шпиона Червоненко, который под чужим именем проник в его собственную канцелярию, и заканчивая массовыми убийствами беженцев ради наживы.

Князь вспомнил, как Червоненко предпочёл покончить с собой, проглотив замаскированную капсулу с ядом, лишь бы избежать расширенных методов допроса. По крайней мере, у врага хватило чести умереть достойно. А его собственные люди? Убивают беззащитных стариков и детей за горсть монет. Мерзость и гнусь!

Оболенский поднялся и подошёл к шкафу с документами. Вытащил папку с отчётами городской управы за последний квартал. Пролистал — всё гладко, всё прекрасно. Преступность снижается, доходы растут, население довольно. Ложь. Всё это — тщательно выверенная ложь, скрывающая истинное положение дел.

Где были его ревизоры? Те, кто должен был следить за чиновниками? Купленные. Или просто предпочитающие не замечать очевидного, лишь бы не портить отношения с влиятельными семьями.

Князь усмехнулся. Влиятельные семьи… Уваровы считались одной из опор его княжества. Торговцы оружием, щедрые спонсоры городских мероприятий, уважаемые члены общества. А по факту — обычные убийцы, прикрывающиеся титулами и деньгами.

Государь мог понять, когда чиновник брал взятку за ускорение оформления документов или закрывал глаза на мелкие нарушения. Это было неправильно, но объяснимо человеческой слабостью. Но убивать беззащитных людей? Выстраивать в ряд тех, кто отдал последние гроши в надежде на спасение, и расстреливать как скот?

Оболенский закрыл глаза, чувствуя подступающую тошноту. Он помнил лица беженцев у городских стен. Измождённые, испуганные, но всё ещё надеющиеся. И кто-то из его подчинённых смотрел на эти лица и видел только источник дохода. Живой товар, который можно обобрать и утилизировать.

А ведь эти люди оказались в руках убийц именно потому, что он закрыл город. Его решение — логичное, обоснованное, единственно возможное в сложившихся непреодолимых обстоятельствах — заставило отчаявшихся людей хвататься за любую соломинку. Они готовы были поверить любым обещаниям, отдать последние деньги за призрачную шанс защититься от Гона высокими стенами. И его подчинённые, прикрываясь его же властью, превратили эту отчаянную надежду в смертельную ловушку.

Это было не просто преступление против закона. Это было преступление против самой человечности. И совершали его не какие-то отморозки с большой дороги, а люди с титулами, в мундирах, с полномочиями, данными им княжеской властью. Его властью.

Его вина… Ему и исправлять содеянное. Главное, подобрать правильный инструмент…

Матвей Филатович набрал номер Трофимова. Не стоит звонить Платонову напрямую — лишние связи ни к чему. Да и давать свой личный номер какому-то воеводе из Пограничья… Нет, пусть даже этот воевода раскрыл больше преступлений за несколько месяцев, чем весь его сыскной приказ за год.

— Володя, — произнёс князь, услышав голос подчинённого. — Ты уже на месте? Он там? Ясно. Тогда дай ему трубку.

Пауза, шорох, и вот уже в трубке звучит спокойный голос воеводы:

— Слушаю, Ваша Светлость.

Оболенский помолчал, подбирая слова. Прямо говорить было нельзя, но намёк должен быть достаточно ясным.

— Боярин, благодарю за оперативные действия. Масштаб вскрытых преступлений… впечатляет. И огорчает одновременно.

— Понимаю. Гниль пустила глубокие корни.

Умный человек. Понимает с полуслова.

Оболенский сделал паузу, обдумывая, как лучше донести свою мысль. Если он прикажет своей армии арестовать или ликвидировать целый знатный род, другие аристократические семьи воспримут это как угрозу. Сегодня Уваровы, завтра — кто? Начнутся тайные сговоры, попытки объединиться против князя, рост политического напряжения. В преддверии Гона это было бы катастрофой. Город должен