Читать книгу - "Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер"

текущего моторного контроля, которые являются слабо осознанными с точки зрения избирательности и гибкости, то есть не являются полностью автоматическими. Такие "моторные qualia" были бы вторым примером слабого сенсорного содержания на уровне одного ограничения. Моторные qualia - это простые формы сенсорного содержания, которые доступны для селективного моторного контроля, но не для аттенционной или когнитивной обработки (нейропсихологическое исследование см. в Milner and Goodale 1995, p. 125 и далее; см. также Goodale and Milner 1992). Допущение существования моторных qualia как исключительно "доступных для гибкого контроля действий" подразумевает допущение субличностных процессов выбора реакции и принятия решений, агентности, выходящей за рамки аттенциональной или когнитивной перспективы первого лица. Более глубокий философский вопрос заключается в том, является ли это вообще последовательной идеей. Это также возвращает нас к предыдущему вопросу, касающемуся третьей логической возможности. Существуют ли сознательные содержания, которые доступны только для познания, но не для внимания или моторного контроля? Интересным примером могут служить высокоабстрактные формы сознательно переживаемого ментального содержания, как они иногда появляются в сознании математиков и философов: воображение определенного, весьма специфического набора возможных миров порождает нечто, над чем вы не можете физически действовать, и нечто, на что вы не могли бы обратить внимание до того, как вы активно сконструировали его в процессе мышления. Означает ли "конструирование" в этом смысле доступность для контроля действий? В отношении сложных, осознанных мыслей, в частности, интересно феноменологическое наблюдение, что вы не можете позволить своему вниманию (в терминах концепции интроспекции3, введенной ранее) отдохнуть на них, как вы позволили бы своему вниманию отдохнуть на сенсорном объекте, без немедленного растворения данного содержания, заставляя его исчезнуть из сознательного "я". Как будто процесс конструирования, сама подлинно когнитивная деятельность, должна постоянно поддерживаться (возможно, в терминах рекуррентных типов познания высшего порядка, представленных процессом интроспекции4) и не способна вынести отвлечений, производимых другими типами механизмов, пытающихся получить доступ к тому же объекту в то же самое время. Разработка убедительной феноменологии сложного, рационального мышления - трудный проект, поскольку сам процесс интроспекции имеет тенденцию разрушать свой целевой объект. Это наблюдение само по себе, однако, может быть воспринято как способ объяснить, что означает, что феноменальные состояния, доступные исключительно познанию, можно назвать слабо осознанными состояниями: "Когнитивные квалии" (в отличие от квалий Метцингера) не доступны для внимания и не доступны для прямого управления действием (в отличие от моторных квалий).

Теперь вернемся к вопросу о сенсорных примитивах. Мы также можем представить себе простой сенсорный контент, не удовлетворяющий ни одному из этих трех критериев, который является просто ментальным презентационным контентом (о понятии "презентационный контент" см. раздел 2.4.4), но не феноменальным презентационным контентом. Согласно нашему рабочему определению, такое содержание может стать глобально доступным, но в настоящее время оно не является глобально доступным для внимания, познания или контроля действий. На самом деле есть все основания полагать, что такие типы ментального содержания действительно существуют, и в конце этой главы я привожу один пример такого содержания. Есть интересный вывод, к которому автоматически приводят текущие рассуждения: если сказать, что конкретная форма простого сенсорного содержания по своему функциональному профилю "проще", чем сопоставимый тип сенсорного содержания, это не значит, что она менее детерминирована. При восприятии определенного, едва уловимого оттенка бирюзы не имеет значения, обращаем ли мы на него внимание только медитативно, без усилий и когнитивного молчания, или различаем разные образцы с помощью указующих движений в ходе научного эксперимента, или пытаемся применить к нему феноменальное понятие. Во всех этих случаях, согласно самому субъективному опыту, конкретная сенсорная величина (например, ее положение в измерении оттенка) всегда остается неизменной с точки зрения максимальной однозначности.

Феноменальное содержание на самом тонком уровне субъективной репрезентации, всегда является полностью детерминированным содержанием. Для цвета есть лишь несколько исключений, для которых это полностью детерминированное содержание является также когнитивно доступным содержанием. Я уже упоминал о них: чистый феноменальный красный, не содержащий феноменального синего или желтого; чистый синий, не содержащий зеленого или красного; чистый желтый и чистый зеленый - феноменальные цвета, для которых, собственно говоря, мы обладаем тем, что Раффман называет "феноменальными концептами" (Raffman 1995, p. 358, особенно nn. 30 и 31; см. также Austen Clark 1993; Metzinger and Walde 2000). Эмпирические исследования показывают, что для этих чистых примеров их феноменальных семейств мы очень хорошо умеем проводить ментальную реидентификацию. Для этих примеров чистого феноменального содержания мы действительно обладаем критериями транстемпоральной идентичности, позволяющими нам формировать ментальные категории. Степень детерминации, однако, одинакова для всех состояний такого рода: интроспективно мы не ощущаем разницы в степени детерминации между, скажем, чисто желтым и желтым280. Поэтому невозможно утверждать, что такие состояния детерминированы, но не детерминированы, или утверждать, что в конечном счете наш опыт столь же мелкозернист, как и понятия, с помощью которых мы постигаем наши перцептивные состояния. Эта линия аргументации не соответствует реальной феноменологии. В силу ограниченности нашей перцептивной памяти (и даже если нечто столь эмпирически неправдоподобное, как "язык мысли", действительно существует), для большинства этих состояний в принципе невозможно провести успешную субъективную реидентификацию. Говоря кантовским языком, на самом низком, самом тонком уровне феноменального опыта существует, так сказать, только интуиция (Anschauung), а не понятия (Begriffe). Однако нет никакой разницы в степени детерминации, относящейся к простому сенсорному содержанию, о котором идет речь. По словам Дианы Раффман:

Более того, беглый взгляд на весь спектр оттенков показывает, что наши впечатления от этих уникальных оттенков ничем не отличаются в отношении их "детерминированности" от впечатлений от неуникальных оттенков: помимо прочего, уникальные оттенки не "выделяются" среди других различимых оттенков так, как можно было бы ожидать, если бы наши впечатления от них были более детерминированными. Напротив, спектр кажется более или менее непрерывным, а любые разрывы, которые все же возникают, находятся скорее у границ категорий, чем в центральных случаях. В итоге, поскольку наши переживания уникальных и неуникальных оттенков интроспективно сходны в отношении их детерминированности, но концептуализируются радикально по-разному, интроспекция этих переживаний не может быть объяснена (или объяснена исчерпывающе) в концептуальных терминах. В частности, неправдоподобно предполагать, что любой различаемый оттенок, уникальный или иной, переживается или интроспектируется менее чем детерминированным образом". (Raffman 1995, p. 302)

Позволяет ли это сделать вывод о том, что этот уровень сенсорного сознания в кантовском смысле эпистемически слеп? Эмпирические данные, безусловно, показывают, что простое феноменальное содержание - это нечто, в отношении чего мы вполне можем ошибаться. Например, можно ошибиться в отношении его транстемпоральной идентичности: похоже, существует еще одна, более высокого порядка форма феноменального содержания. Это субъективное переживание одинаковости, и теперь кажется, что эта