Читать книгу - "Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке - Франк Якоб"

Восточной Азии подтверждает умозаключения Витте [Esthus 1981: 396]. Николай искренне верил в то, что он помазанник Божий, несущий ответственность исключительно перед высшей силой. Он верил, что война не начнется просто потому, что он этого не хочет. Естественно, он оказался неправ. Он до конца верил в абсолютный триумф русской армии, даже после сдачи Порт-Артура. Он был плохим военным стратегом; он не понимал значимости времени, логистики, планирования и вынудил Вторую Тихоокеанскую эскадру ждать ненужного подкрепления из старых кораблей, дав японцам достаточно времени для ремонта и тренировки. И даже приняв решение отправить Балтийский флот на войну в Восточную Азию, император не раз менял мнение, и «надежда Николая на победу, вероятно, была в большей степени основана на вере в Бога, чем на уверенности» [Esthus 1981: 398] в русском флоте. Но, несмотря на полученный опыт, он также не увидел революционной опасности в 1905 году и стремился сохранить самодержавие точно в том виде, в каком оно существовало. Только когда его дядя великий князь Сергей Александрович погиб от бомбы террориста 17 февраля 1905 года, император изменил свое мнение и задумался о реформах.

Витте пытался навести Николая на мысль о том, как в реальности развивается ситуация, и о безнадежном положении русской армии в Маньчжурии, отправляя самодержцу длинные письма, в которых он призывал к миру и политическим изменениям. После Мукденского сражения ситуация изменилась в пользу бывшего министра финансов, поскольку в мире осознали, что русская армия не представляет серьезной угрозы и не помешает победе Японии, а поддержка мировыми лидерами решения Николая продолжать войну испарилась. Мария Федоровна, мать императора, также поддерживала стремление к миру и пыталась повлиять на Николая. Поскольку ее сын отказывался прислушиваться к ней, она пыталась связаться с правительством Франции с целью оказания политического, или лучше финансового, давления на ее сына. Но французский посол Морис Бомпар и Теофиль Делькассе во Франции не хотели вмешиваться, опасаясь, что позднее Николай обвинит их в заключении невыгодного мира в результате такого дипломатического вмешательства[184]. В отличие от французских дипломатов, французские банкиры уже признали, что война подходит к концу, и 13 марта 1905 года остановили все переговоры по займам с Россией. Это усилило финансовое давление на царское правительство, поскольку оно не могло продолжать войну без французских денег [Esthus 1981: 400].

После Цусимского сражения свою работу в качестве посредника по восстановлению баланса сил в Восточной Азии наконец начал Теодор Рузвельт. В конце концов обе стороны были вынуждены сесть за стол переговоров из-за внутренних экономических и политических проблем. Однако в Японии смирились с ситуацией раньше, чем это сделал царь, которого президент США недолюбливал за его отношение к мирным переговорам, что он выразил в таких словах: «Этот царь как самодержец над 150 000 000 жителями – нелепое созданьице. Сначала он был неспособен воевать, теперь он неспособен заключить мир»[185]. После Мукденского сражения японские военные обратились к политическому руководству в Токио с просьбой начать процесс заключения мира, потому что в верховном главнокомандовании осознавали, что полная победа Японии невозможна теперь, когда военные мощности были на пределе. Хотя японцы понимали, что в таких условиях будет сложно добиться выплат контрибуции, они пытались настоять на этом при заключении мира [Shumpei 1970: 111–118]. Однако царь в аналогичной ситуации, потерпев поражение в Мукденском сражении, все еще надеялся на успех Второй Тихоокеанской эскадры [Billow 1931–1932,2:147]. Только после Цусимского сражения переговоры наконец начались. Престиж России достиг дна вследствие серьезного поражения и практически полного уничтожения флота. Японское правительство обратилось к Рузвельту с просьбой о посредничестве. Однако его убедили сделать это как бы «по собственной инициативе», поскольку правительство Японии опасалось оказаться во время переговоров в слабой позиции, в случае если оно первым их запросит [Esthus 1981: 404]. Рузвельт использовал свои связи, в частности обратился к императору Германии, чтобы оказать давление на царя и убедить его участвовать в мирных переговорах. В сентябре с подписанием Портсмутского мирного договора Русско-японская война была окончена. Однако приведенное в движение колесо революции не остановится до 1917 года.

Некоторые наблюдатели, например немец фон дер Гольц, уверенный в том, что, «несмотря на многочисленные прогнозы, Российская империя выживет без каких бы то ни было значительных потрясений и даже окрепнет в каком-то отношении благодаря реформам» [Goltz 1906:191], не признавали огромного влияния войны на революционное движение. Конечно, в 1905 году оно было подавлено, но это произошло скорее из-за разобщенности революционеров, чем из-за недостатка потенциала для политических изменений в ходе революции как таковой. Невозможно изучать события 1917 года, не оглядываясь на 1905 год. Революционный цикл продолжался до тех пор, пока потенциал воли народа к изменениям не привел к взрыву, спровоцированному войной, которая была масштабнее и ближе, чем Русско-японская. Японцы установили отношения с разными оппозиционными движениями по всей России [Kuromiya, Mamoulia 2009: 1415–1416], а также обучили как будущих политиков, так и саботажников. До какой-то степени последствием Русско-японской войны станет изменение всего мира. В случае России эффект оказался огромным. Одним из тех, кто признал взаимосвязь войны и русской революции, был Витте [Frankel 2007: 57]. Он отмечал, что «Россия переросла действующий режим и изголодалась по порядку, основанному на гражданских свободах» [Vernadsky 1972: 704]. Ковнер согласился с ним, назвав войну «главным катализатором» революции [Kowner 2007а: 7].

Таким образом, Русско-японскую войну необходимо рассматривать как спусковой крючок, запустивший революционный цикл в России. Несмотря на то что царь издал Октябрьский манифест и даровал конституцию и парламентское представительство – Думу, реформы были половинчатыми, и Николай быстро стал пытаться вернуться к самодержавному стилю правления. Революции 1917 года стали лишь вопросом времени и нуждались в еще одном спусковом крючке, которым в итоге стала Первая мировая война с новой чередой поражений России. Если рассматривать русскую революцию как отправную точку советской истории, а следовательно, как начальное событие, приведшее к холодной войне во второй половине XX века, то Русско-японскую войну необходимо рассматривать как отправную точку для русских революций и, следовательно, как событие, изменившее всю историю XX века, хотя это было и неочевидно для современников. Таким образом, мы можем проследить первое крупное воздействие Русско-японской войны на мировую историю, поскольку последствия для одной из ее сторон в конечном счете повлияли почти на все население Земли в XX веке. Однако это только одна из причин, почему эту войну можно назвать событием, сформировавшим мир последующих десятилетий. При ближайшем рассмотрении отношений Японии и Америки с момента переговоров о мире в Портсмуте мы увидим еще одну интересную