Читать книгу - "Что-то кроме магии - Akana again"

И за всем этим, округлив изумленно глаза, наблюдал Гарри Поттер.

Он не мог пробраться так далеко, твердил сам себе Снейп, приходя в себя после «урока». У Поттера нет ни знаний, ни способностей легилимента, чтобы сквозь все ментальные щиты прорваться в глубину, к детским впечатлениям ненавистного учителя. Это невозможно, как невозможен безногий, вдруг отрастивший себе новые конечности. Чудеса имеют свои границы, магия не всесильна!

...Но если Поттеру кто-то помог? Если кто-то управлял им, как взрослый водит рукой ребенка, обучая того правильно держать перо?

Голова пухла от догадок и предположений. А еще с недавних пор поселилась там гаденькая мыслишка, от которой никак не удавалось отделаться. Подпитывалась она неизжитой обидой, постоянным раздражением от присутствия дерзкого подростка, через слово козыряющего отцом — героем и образчиком всех известных добродетелей. День за днем сочилась злая кислота, растравляя желание отомстить мертвому через живого...

И без того неразговорчивый, Северус начал сторониться даже Барона и Пивза. Пытались подступиться с участием — угрюмо отмалчивался. На рождественское приглашение Квиринуса ответил коротким сухим отказом. Что проку в незатейливом дружеском застолье, когда впереди вожделенная, столько лет ожидаемая возможность поквитаться с врагом!

Обманка с Омутом Памяти пришлась как нельзя кстати. Всего лишь заменить одни воспоминания другими, вместо пустяков кинуть в чашу сгусток ненависти и боли — солнечный день конца июня 1976-го года. Остальное без ведома для себя сделал Драко Малфой, прибежавший сообщить, что у Грэхема Монтегю неладно с головой, потому что он сидит в туалете пятого этажа и очумело таращится в стену.

Полуправда — лучшее прикрытие лжи. Профессор Снейп не собирался демонстрировать мистеру Поттеру свои плохие воспоминания! Более того, он их специально прятал в Омут Памяти. А негодный мистер Поттер самовольно туда влез, и вдобавок вместо раскаяния веселился!

...Хорошо, что в последний момент Северус опомнился и тяжеленная банка с тараканами просвистела мимо мальчишеского виска.

* * *

Дрожали руки. В пустой тихой лаборатории мерцал никому уже не нужный Омут Памяти. Такой безмятежно светлый, серебряный, чистый... Лохань с помоями!

От яростного пинка треножник покачнулся, и каменная чаша грохнулась на пол, густо забрызгав содержимым полки и мантию. Светящаяся лужа быстро тускнела, становясь похожей на обычную грязную воду. В ней плавали бурые лохмотья — все, что осталось от планов упоительной мести.

Снейп позвал домовиков, велел прибраться и вернуть артефакт директору.

— Господин Барон... — чуть слышно и почти жалобно позвал он. Знакомый морозный сквозняк коснулся лица, белая фигура выплыла навстречу из темноты.

— Когда-то вы рассказывали о своем худшем воспоминании... Сейчас моя очередь наступила, кажется. Выслушаете?

— Значит, тебе удалось пробраться в то загадочное пятно? — спросил призрак, когда исповедь подошла к концу. И правильно истолковав недоуменно-обиженное молчание, продолжил: — Удивляешься вопросу? Ждал утешения или сурового суда? Но ты не ребенок, чтобы утирать тебе слезы, а судит тебя пусть твоя совесть, которая, к счастью, за все эти годы никуда не делась. Если же хочешь совет, то вот он: иди спать. А завтра доложишь Дамблдору обо всем, что тебе удалось выяснить, и он скажет, что ты хорошо поработал, не будь я Бедуир Крепкожильный! — Барон помолчал и уже мягче добавил: — Северус, это нам, привидениям, положено вечно стенать и сокрушаться! Вам, людям, а особенно тебе, помогает другое — отдых и дело. Предложил бы еще кружку лунного, но это, сам понимаешь, напиток не для живых.

Больше всего в тот момент Северус жалел о том, что нельзя пожать призраку руку.

Глава 96. Те, кто нас любят

Крик в учительской стоял такой, что слышно было на другом конце длинного коридора. Два женских голоса, перебивая друг друга, сыпали обвинениями в скудоумии, упреками в политической близорукости и подозрениями в злоумышлении. Северус прислушался и вскоре распознал кричавших: хрипловатая, со слезой — Чарити Бербидж, пронзительная до звона в ушах — Долорес Амбридж. Отнюдь не горя желанием угодить в ссору, он порадовался, что снова опоздал на совещание, которые госпожа инспектор повадилась устраивать чуть ли не ежедневно. Директор подобные собрания игнорировал, прочему персоналу волей-неволей приходилось терпеть общество «профессора Жабы», как окрестили ее ученики. Снейп, отговариваясь приготовлением сложных зелий, обычно приходил заметно позже назначенного времени.

Пока он шел по коридору, голос Бербидж сместился к двери. Мгновение спустя тяжелая створка грохнула о стену, и Чарити выбежала, паруся мантией, как боевой фрегат. Сходства добавляло раскрасневшееся от гнева лицо — хоть пушечные фитили поджигай.

— Обскурантка!.. Невежда министерская!.. — на ходу бормотала преподавательница магловедения, не замечая посторонившегося коллегу.

Придав лицу постное выражение, Снейп вошел в учительскую, где обнаружил, фигурально выражаясь, дотлевающие развалины и торжествующую на пепелище мисс Амбридж, выпученные глаза которой сейчас делали ее особенно похожей на земноводное.

— Соизволили явиться, — квакнула она. — Что на этот раз? Амортенция? Оборотное?

— Веритасерум, — кротко ответствовал зельевар. — Чем тщательнее он приготовлен, тем выше вероятность правдивых ответов, госпожа инспектор.

— Хм... ладно, садитесь.

Столы деканов располагались первым рядом, непосредственно перед директорским, за которым теперь ораторствовала Амбридж. Это мешало заниматься своими делами, и Снейп в очередной раз позавидовал остальным учителям, которые за спинами начальственной четверки преспокойно разгадывали ребусы в «Придире» или писали письма. Сдерживая накатывающую зевоту, Северус покосился на соседей: Спраут, подперев ладонью щеку, о чем-то задумалась, МакГонагалл шепотом отпускала язвительные комментарии в адрес Долорес, Флитвик с непроницаемым видом внимал госпоже инспектору, машинально загибая и расправляя уголок свежего номера «Пророка». Газета, лежавшая перед ним, была сложена вчетверо, часть букв огромного заголовка передовицы не читалась, но оставшегося Снейпу хватило, чтобы разом забыть о «профессоре Жабе» и ее болтовне.

«...обег из Азкабана! …фус Лестрейндж, Рабастан Лестрейндж, Антонин Долохов, Эдгар Мальсибер».

Он с трудом удержался, чтобы не выдернуть газету из-под чужого локтя и узнать подробности. Эдгар бежал! Но как им удалось? О готовящемся побеге не говорилось на собраниях Пожирателей, Снейп и краем уха не слыхал ни о чем подобном. Понятное дело,