Читать книгу - "Моя Америка - Шерман Адамс"

башмаков, сработанных в Фолсомской тюрьме, а также билет до Хартфорда. Кроме того, мне вручили пять долларов на питание в пути. В четыре часа дня я должен был встретиться с работником социальной службы на вокзале «Юнион стейшн».

В обед я сдал кровь на Фэйр-стрит и получил еще пять долларов, после чего пошел на вокзал. Там было средоточие печали и горя. Сотрудников социальной службы окружало море человеческих трагедий. Белые, красные, черные и коричневые матери сидели на ящиках и кормили грудью малых детей, в то время как дети постарше бегали по вокзалу. Повсюду слонялись мужчины всех рас с присущей им печатью безнадежности на лицах. Большинство мужчин были одеты в одинаковые, слишком большие или слишком маленькие пальто и башмаки тюремного производства, а женщины — в серые пальто из того же источника.

Работники социальной службы проводили нас в специальный вагон для депортируемых и ехали с нами вплоть до Риверсайда, где заканчивалась граница Лос-Анджелеса. Обе двери нашего вагона были заперты, чтобы мы не спрыгнули на ходу и, не дай бог, снова удалились бы от нашего дома. Наш «дом» означал голодные индейские резервации, сараи, затерявшиеся в просторах Техаса, негритянские гетто и бедные дворы белых крестьян с плохими землями, принадлежавшими не тем, кто их обрабатывает.

Поезд останавливался в каждой крошечной дыре вдоль дороги, пересекавшей континент. Понадобились целые сутки, чтобы доползти через пустыню до Лас- Вегаса.

Никогда не забуду свое первое посещение этого города. Поезд остановился здесь для загрузки топливом. Нужно было где-то перекусить, и я решил заодно посмотреть знаменитый Лас-Вегас, мировой центр развлечений.

За всю жизнь я не видел столько неоновых огней. Даже на Бродвее в Нью-Йорке не было такого великолепного освещения по ночам. Я подошел к казино, расположенному вблизи станции, и попытался войти в дверь, но стоявший там огромный вышибала покачал головой и отказался пропустить человека с черным цветом кожи.

Вернувшись на вокзал, порадовался, что догадался продать кровь в Лос-Анджелесе, — на вырученные деньги я смог купить две котлеты, немного картофеля и бутылку кока-колы. Лас-Вегас был, пожалуй, самым дорогим городом, в который я когда-либо попадал.

Поезд наконец пришел к Чикаго. К тому времени я проехал половину страны и в течение двух дней не имел во рту ни крошки. Стояла ветреная, холодная мартовская погода. На вокзале меня встречали Октавия и Немлон. У Немлона родилась еще одна дочь, и вся его большая семья жила теперь в новом районе на другом конце города. Несколько мгновений они глазели на мои длинные спутанные волосы — это было задолго до того, как в моду вошли африканские прически — и на мою экипировку из Сан-Квентина и Фолсома. Потом они отвезли меня домой к Немлону. В их глазах я выглядел так ужасно, что они не отважились показать меня соседям на Саффилд-стрит, где жила Октавия.

Я долго лежал, растянувшись, в ванне Немлона, чтобы дать возможность теплой воде растворить наслоившуюся на мне грязь. Затем Октавия расчесала щеткой и подстригла мои волосы, а Немлон подарил кое-какую одежду. Вещи сидели на мне превосходно.

После возвращения домой, к семье, я попытался получить какую-нибудь работу. Это не составило большого труда, поскольку шла война в Корее, занятость увеличилась, всюду требовались люди. Все мои родственники работали на фабриках, производивших военную продукцию.

Я стал трудиться на семью Дипетро, которая владела фирмой «Пайонир фрут К°». Как и многие другие мелкие предприятия в США, фирма сотрудничала с администрацией тюрем и больниц для умалишенных и имела доступ к «лояльному», не входящему в профсоюз персоналу. Моими товарищами по работе на фруктовом рынке были прежде всего люди «низшего сорта», доведенные до отчаяния: недавно выпущенные из тюрем Коннектикута заключенные вперемешку с осужденными условно, а также бывшие пациенты психиатрических лечебниц, которым следовало бы там и оставаться. Кроме того, были среди них и алкоголики, находившиеся на излечении и после трудового дня возвращавшиеся в больницы. Все до изнеможения работали за плату, которая была намного ниже минимальной, установленной законом.

Владельцы предприятий оптовой торговли фруктами разъезжали на дорогих «кадиллаках» и «линкольнах», имели летние дачи в Майами и такие же роскошные пригородные дома. В их распоряжении находились армады грузовых автомобилей, пересекавших страну из Флориды и Калифорнии с грузом фруктов. Достаточно было одного слова хозяина о том, что заключенные и пациенты чуть-чуть опоздали с доставкой груза, и их тут же отправляли на нары.

Подобная практика считалась совершенно законной. Освобождающийся из заключения нуждается в средствах, чтобы кормить семью. Малолетнему преступнику, которому сокращают срок заключения, нужен работодатель, который мог бы внести за него залог. Пациенту психиатрической больницы также требуется место, чтобы работник социальной службы мог рекомендовать выпустить его в мир нормальных людей. Хозяева в свою очередь заинтересованы в дешевой рабочей силе, людях, которые не задавали бы лишних вопросов, держали язык за зубами и не осмеливались вступать в профсоюз, если хотели сохранить свое место.

Я работал на «Пайонир фрут К°» с четырех часов утра до двух дня. В нашей бригаде трудился Тедди Аливио, который только что вышел из тюрьмы, где сидел за взлом сейфа. За ним еще оставалось два или три года условно. Другой итальянский парень по имени Бонни, с которым я учился в восьмом классе, также недавно вышел из того же места, где провел три года за торговлю героином. Наш бригадир Ронни был осужден условно за кражу автомашины.

И наконец, Дядюшка и Дружище. Дядюшка — высокий негр прекрасного телосложения — работал шофером на грузовике и одновременно грузчиком, что противоречило профсоюзным правилам,

в соответствии с которыми ему разрешалось водить машину, но не разгружать ее. Он надрывался, складывая в штабеля пятидесятикилограммовые мешки с картошкой.

Дружище был маленьким белым парнем с очень большим животом, свисавшим над ремнем. Целыми днями он бегал с тачкой и был опасен для окружающих, так как часто наезжал на людей. Но торговцы фруктами не беспокоились за людей, их волновала лишь сохранность фруктов.

Мне пришлось хромать несколько дней после того, как Дружище наехал на меня сзади. К счастью, я был в сапогах, иначе он проделал бы хорошенькую дыру в моей ноге. Мало того, он мне еще и нагрубил, сказав:

—      Смотреть надо, парень!

Однажды мы разгружали рефрижератор с апельсинами из Флориды. Дружище работал передо мной, а Дядюшка сзади. Неожиданно появился директор фирмы Джо Дипетро. Он был одет в пятисотдолларовое пальто, его руки защищали от холода толстые варежки, которыми он стучал друг о друга, как боксер перед выходом на ринг.

—      Поддайте,