Читать книгу - "Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков"

затем и каждому отдельному индивиду соответствуют определенные вибрации и особый тип устремления потока. Индивид осознает и реализует лишь часть родового содержания, но в глубине своего существа сопряжен со всем его целым. Сперма есть феноменологический ноумен родового и индивидуального потоков, равно как матка — символ лона. Отец, давая жизнь ребенку, сопрягает его со вселенской пластичностью в ее цалокупности как стихии имманентности, но в то же время раскрывает возможность обнаружения прежде всего тех его вибраций и устремлений, которые преимущественно свойственны роду, ему самому и индивидуальности ребенка. В свою очередь, мать делает тождественное соответственно вибрациям и устремлениям потока своего рода. Отсюда явствует, что если в монадности смена положений представляется прерывным чередованием форм, лить дифференциально мало связанных между собою единичными почти бесконечно малыми клетками, то в пластичности каждый род есть непрерывный пластический поток, а отдельные поколения суть только длящиеся объективации его становлений в предстоянии,

Каждый род и даже каждый отдельный индивид заключает в своем теле начало бессмертия, и только конкретно-эмпирическое несовершенство делает эту возможность закрытой. Смерть есть иссякновение вложенной в зародыше эссенции жизни при неумении ее пополнять. Это есть следствие нашей оторванности от пластического потока жизни через подчиненность монадной самости, есть следствие грехопадения, введшего в мир смерть. Мысль, что наша жизнь продолжается в потомстве, верна и действительна только в аспекте пластичности. Но хотя род и долговечнее индивида, он также смертен, ибо здесь также иссякает во времени жизненная эссенция. Здесь именно и обнаруживается истинная причина запрещения браков между близкими родственниками, ибо для длительности рода постоянно необходим приток новой крови. Равным образом иссякновение жизненной силы с очевидностью обнаруживается в вырождении: явные дегенераты чаще всего проявляются в небольших замкнутых обществах, как, например, в аристократии и уединенных поселках. Единство пластического потока в каждом роде по мере возрастания его древности повышает вероятность его скорой эмпирической гибели. Но наряду с древностью рода повышается и устойчивость его основных глубинных качествований. Принадлежность на пути ряда поколений к высшей культуре общества увеличивает восприимчивость к более тонким пластическим вибрациям, повышает общий уровень сознания. В этом смысл и оправдание замкнутости патрицианских родов и первостепенной важности аристократии всякого рода в жизни народов.

Пластическая непрерывность отдельных родов и их родственные между собою связи раскрывают общее единство пластического потока каждого народа, Как индивид обособляется в потоке рода, так род обособляется в потоке целостного племени обертональными типами устремления и вибраций. Проблема национальности обнаруживает свою действительную сущность только в ее пластическом восприятии. В монадной категории мы определяем физиологическую принадлежность к определенной национальности рядом антропометрических измерений, равно как психическую — нормами характера и типов психологической деятельности. Этот метод целиком основывается на принципе формы и существенно статичен; идея национальности здесь выливается в определенный неподвижный образ, которым мы и пользуемся затем как эталоном. В категории пластичности национальность определяется типом основного устремления и вибраций естества. Отдельные свойства и качества оказываются уже не имеющими самостоятельного и первенствующего значения, но только объективированными порознь становлениями единого целокупного потока. Соответственно этому эталоном национальности становится некоторый действенный динамический тип человека.

Взаимная сопряженность членов человеческого общества представляет собой некоторую иерархию качественно возрастающих ее видов. Их физиологическая родственность предшествует возникновению свободной личности и лишь косвенно зависит от ее направляющих и регламентирующих усилий. По мере эволюции культуры связанность образующих общество людей постепенно повышается в своем качественном достоинстве, переходит в более высокие иерархии и становится также и результатом сознательных совместных усилий и работы индивидов. Исторически первые сознательные попытки к организации общественной жизни зарождаются на почве общности экономических интересов и необходимости объединения усилий для достижения безопасности, выгоды времени и исполнения более крупных и тяжелых работ. Точно так же и в обществе, достигшем высокой культуры, экономический союз и организация служат основанием для объединения более высоких порядков. Актуальная эволютивная сопряженность индивидов общества в экономическом отношении, совместно с выработанными на пути предшествующего опыта потенциями и проявившимися законами, образуют экономический эгрегор. Так как в монадной категории всякая эмпирическая реальность возникает в процессе эволюции и определяется видами и соотношениями в категории формы, то здесь экономический эгрегор может бьггь определен следующим образом. — Экономический эгрегор есть совокупность опыта всей предшествующей иерархии экономических организмов и групп, т. е. всех их собственных форм и конкретных условий среды совместно с актуально проявившимися в них законами природы. Этот эгрегор определяет, следовательно, как настоящее экономическое состояние группы, организацию и механизм обмена богатств между отдельными ее членами, так и стремление к дальнейшей эволюции. Понятие экономического эгрегора выше по достоинству и универсальнее, чем понятие хозяйства общества в обычно понимаемом смысле, ибо первое включает в себя не только экономическое достояние общества, совокупность действующих в нем экономических законов и выработанные конкретно формы и нормы организации, но также и совокупность состояний, тональностей и законов психики индивидов, в то время как второе объемлет. лишь узко-экономическую область.

В монадной категории, согласно ее основоположному началу самости, экономический эгрегор общества зиждется на экономическом достоянии и соответствующих психических потенциях отдельного индивида. Всякая ценность здесь определяется прежде всего статически. Она есть определённая объективная объектность, находящаяся в обладании определенного субъекта. Первая часть этого определения показывает, что монадная ценность непосредственно образуется некоторым обособленным и ограненным формой содержанием. Ее значение и достоинство хотя и могут изменяться в соответствии с ее движением, видами и обстоятельствами взаимоотношений с другими, но и помимо них она является определенной объективной реальностью. В конкретно-эмпирическом идея монадной ценности обнаруживается прежде всего в так называемых реальных ценностях, т. е. существующих вне зависимости от искусственных условий и усилий человека. Но для того, чтобы естественное даруемое природой благо представляло собой действительную реальную ценность, оно должно находиться в обладании определенного объекта. Так, например, залежи каменного угля, находящиеся в недоступной местности, удовлетворяют лишь первой части определения монадной. ценности, но не второй, а потому и не представляют собою таковой. Иначе говоря, монадная ценность возникает в субъект-объектных отношениях человека с природой, причем как объект, так и субъект выделяются из окружающего и утверждаются статически. В силу этого всякая монадная ценность есть ценность индивидуализированная и притом двойственно: по субъекту обладающему и по самой ее объектности. Монадная ценность индивидуализирована по объектности, ибо она есть определенно обособленная естественная реальность; она индивидуализирована также по субъекту ею обладающему, ибо она становится реальной лишь в акте конкретного обладания. Из самого определения монадной ценности вытекает, что она неразрывно сопряжена с началом частной собственности. Именно в акте владения определенным субъектом определенной ценностью на праве собственности мы и наблюдаем проявление монадного принципа в экономической области, Начало