Читать книгу - "Мысли - Блез Паскаль"

продолжает существовать и в тех случаях, когда они ис­чезают? Возможно ли любить некую отвлеченную суть человеческой души независимо от ее свойств? Нет, это невозможно, да и было бы несправедливо. Итак, мы всег­да любим не человека, а только его свойства.

Не будем же насмехаться над людьми, которые тре­буют, чтобы их уважали лишь за чины и должности, ибо мы любим человека лишь за свойства, полученные им взаймы.

307. Суждения народа, как правило, весьма здравы; вот тому примеры:

1. Развлечение и охота сами по себе куда привлека­тельнее, чем возможный выигрыш или добыча. Полузнайки издеваются над теми, кто так думает, и торже­ствуют, доказав дурость этого общего мнения, не разумея, что разум — не на их стороне;

2. Во всех случаях следует почитать внешние отли­чия — знатность, богатство. И общественное мнение снова торжествует, доказав, какое это неразумное суж­дение, хотя именно оно-то и разумно: каннибалы ни во что не ставят малолетнего короля;

3. Следует считать пощечину оскорблением и так­же следует стремиться к славе. Что ж, слава весьма желательна, потому что связана со многими весьма ощу­тимыми житейскими благами, а на человека, который в ус не дует, получив пощечины, градом сыплются изде­вательства и всякие другие неудовольствия;

4. Следует трудиться, не задумываясь о том, что получится; отправляться в плавание по морям; ходить над пропастью.

308. Большинство людей здраво судит о том, что их окружает, потому что пребывает в полном неведении, естественном состоянии человека. У всякого знания есть две крайние точки, и они соприкасаются. Первая — это полное и вполне естественное неведение, в котором мы все рождаемся на свет. Второй точки достигают возвы­шенные умы, познавшие все, что доступно человеческому познанию, постигшие, что по-прежнему ничего не знают, и таким образом вернувшиеся к тому самому неведению, от которого когда-то оттолкнулись, с той лишь разницей, что теперь их неведение умудрено опытом, оно познало себя. Ну а те, что вышли из естественного неведения, но не достигли противоположной точки, — те вообра­жают, будто, набравшись обрывков знаний, уже все пре­взошли. Именно эти люди и мутят многих и многих, именно они и судят обо всем вкривь и вкось. Народ и те из ученых, кто наделен подлинно зрелым умом, со­ставляют основу общества; полузнайки их презирают и, в свою очередь, окружены презрением, потому что, в отличие от большинства, полностью лишены способ­ности здраво судить о чем бы то ни было.

309. Причина следствий. — Постоянное пре­вращение всех “за” в “против” и наоборот.

Итак, мы показали, что человек суетен, ибо ценит несущественное, и все его суждения ничего не стоят. Но потом мы показали, что они вполне здравы и народ от­нюдь не так суетен, как утверждают, ибо суетность его взглядов глубоко обоснована; таким образом, мы опро­вергли суждения, которые опровергают суждения народа.

А теперь следует опровергнуть и это наше суждение, показав, что при всей здравости своих суждений народ суетен, не понимает, где сокрыта истина, видит ее там, где ее нет, и, следовательно, его суждения всегда не­верны и в них нет ни капли здравого смысла.

310. Причина следствий. — Итак, мы с пол­ным правом можем сказать, что люди живут в мире иллюзий, ибо, при всей здравости суждений простого народа, они подсказаны ему отнюдь не головой, посколь­ку истину он видит там, где ее нет. Суждения народа исполнены истины, но исходит он при этом из ложных посылок. Например, людей знатного рода и впрямь сле­дует уважать, но не потому, что знатное происхожде­ние — действительное преимущество и т. д.

311. Причина следствий. — О чем бы человек ни судил, у него должен быть собственный взгляд на вещи, но говорить при этом следует только общепринятое.

5. Порядок, присущий истинной справедливости

312. Причина следствий. — Разделение по степеням: простонародье чтит людей родовитых; недо­умки их презирают, утверждая, что знатность проис­хождения — не личная заслуга, а дело случая; люди со здравым умом их чтят, но не в силу народных убежде­ний, а в силу собственных своих взглядов; благочестивцы, у которых рвения больше, нежели знаний, презирают знать, невзирая на резоны людей здравомыслящих, по­тому что видят теперь окружающее в свете новообретенного благочестия; но истинные христиане чтят людей родовитых в силу иного, поистине всеозаряющего света. Вот так людские суждения зачеркивают друг, друга, “за” и “против” меняются местами в зависимости от духовной озаренности.

313. Люди, проникнутые истинно христианским ду­хом, тем не менее подчиняются всяческим дурачествам, но не потому, что почитают их, а потому, что повинуются велению Господа, который, дабы покарать людей, отдал их во власть этим самым дурачествам: “Omnis creatura subjecta eat vanitati. Liberabitur”[36]. Так святой Фома объ­ясняет то место в Послании святого Иакова, где сказано, что отдающие предпочтение богатым не во имя Божие нарушают христианские заветы.

6. Величие человека в тон, чтобы держаться середины

314. Величие и ничтожество. — Так как в основе величия лежит ничтожество, а в основе ничто­жества — величие, то одни берут за основу только ничтожество, тем более что доказательством им служит величие, а другие берут только величие и тем более упорствуют, что доказательством им служит как раз это самое ничтожество; в результате все доводы одних в пользу величия лишь дают карты в руки другим, наста­ивающим на ничтожестве, ибо чем с большей высоты пал человек, тем больше его нынешнее ничтожество, ну а их противники твердят обратное. Вот так они и про­должают неустанно спорить, и этот спор подобен зам­кнутому кругу, потому что чем просвещеннее люди, тем очевиднее для них и величие, и ничтожество человека. Короче говоря, человек сознает свое ничтожество, и он воистину ничтожен, поскольку так оно и есть, но он исполнен величия, поскольку сознает свое ничтожество.

315. Эта двойственность человека так очевидна, что нашлись мыслители, которые стали утверждать, будто у каждого из нас — две души. Только двойственное существо, считали они, способно на такую изменчивость, на такие внезапные переходы от непомерного самовоз­величивания к мучительному самоуничижению.

316. Человека всегда раздирает междоусобица разума и страстей.

Будь ему дан один только бесстрастный разум...

Будь ему даны одни только безрассудные страсти...

Но, наделенный и разумом, и страстями, он непрерывно воюет с собой, ибо может жить в мире с разумом, только воюя со страстями, и наоборот; поэтому он всегда терзается, всегда во власти противоречий.

317. Из-за этой междоусобицы разума и страстей люди, стремившиеся жить в мире с собою, разделились на две секты. Одни решили отказаться от страстей и