Читать книгу - "Тайны государственных переворотов и революций - Галина Цыбиковна Малаховская"

группа его единомышленников в руководстве Красной Армии состоят в тайной связи с попавшей в поле зрения гестапо группой немецких генералов — противников гитлеровского режима. Письмо должно подтверждать, что и те и другие намерены захватить власть в своих странах. В дальнейшем намечалось различными путями передать русским информацию о досье с фотокопиями документов, которое якобы похищено из архивов службы безопасности.

Гейдрих особо предупредил, что все должно держаться в строжайшей тайне. Даже высшие чины Германии оставались в неведении относительно подготовляемой авантюры. Гитлер не скрывал опасений, что все дело может сорваться из-за случайной утечки информации. Поэтому были приняты все меры предосторожности. В операции участвовали самые доверенные люди Гейдриха, да и то каждому сообщалось только то, что необходимо для выполнения отдельной задачи, не больше. Вся техническая часть акции проводилась в специальной лаборатории в подвале того же здания СД на Принц-Альбрехтштрассе. Допускались туда только непосредственные участники изготовления фальшивок. День и ночь лаборатория находилась под охраной эсэсовцев.

Участники зловещей акции были не на шутку озабочены тем, как раздобыть подлинные документы, связанные с пребыванием в Германии М. Н. Тухачевского и его соратников. Было установлено, что эти документы хранились в секретных архивах верховного командования вермахта. Заполучить их оттуда оказалось непросто. Поэтому Гейдрих взял эту задачу на себя. В январе 1937 года он пригласил на завтрак шефа военной разведки адмирала Канариса.

После продолжительной светской беседы Гейдрих как бы невзначай заметил, что хотел бы ознакомиться с имеющимися у абвера материалами по вопросам советских военных структур. Особый интерес для него представляла информация о высшем командном составе РККА.

Интерес Гейдриха к секретным архивам насторожил подозрительного адмирала. Даже утверждение высокопоставленного нациста о том, что он действует по прямому поручению Гитлера, не поколебало решимости опытного разведчика, справедливо усмотревшего в действиях руководителя службы безопасности возможную угрозу для генералитета вермахта. Безапелляционным тоном Канарис ответил, что «без надлежащего письменного подтверждения фюрера никто не имеет права допуска к секретным архивам генерального штаба».

Пришлось пойти на попятную, ибо давление на строптивого адмирала в данной ситуации таило в себе возможность нарушения столь тщательно соблюдаемой секретности. Гейдрих решил действовать испытанными нацистскими методами. Получив согласие Гитлера, он организовал силами подчиненных ему сотрудников службы безопасности ночное ограбление архивов военного министерства. Опытные «медвежатники» вскрыли именно те сейфы, где хранились нужные документы. Было похищено много материалов с грифом «совершенно секретно, особой важности». Среди них — записи бесед немецких офицеров и генералов с представителями командования Красной Армии и, главное, письма Тухачевского с его подписью.

Чтобы скрыть следы преступного вторжения в архивы и хищения документов, грабители из СД подожгли здание военного министерства.

Примечательно, что в советских архивах сохранилась докладная записка наркома внутренних дел СССР Я. И. Ежова на имя И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова, в которой говорилось: «В дополнение к нашему сообщению о пожаре в германском военном министерстве направляю подлинный материал о происшедшем пожаре и копию рапорта начальника комиссии по диверсиям при гестапо…».

Получив необходимые материалы, фальсификаторы приступили к работе. По замыслу инициатора акции Гейдриха, нужно было сфабриковать небольшое досье (около 15 листов), включавшее в себя письма, донесения, рапорты и служебные записки сотрудников СД, якобы расследовавших связи представителей германского генералитета и Красной Армии, записи тайно подслушанных телефонных разговоров, копии перехваченных посланий.

Главная роль в этом наборе фальшивок предназначалась «личному письму Тухачевского», в котором следовало ссылаться на предыдущую переписку. В других документах, относящихся к различным периодам времени, намечалось назвать фамилии приверженцев советского марща-ла. Там же предлагалось упомянуть связанных с ними немецких генералов, стоящих в оппозиции к Гитлеру. По мнению. Гейдриха, это должно было стать «изюминкой всего плана», придать сработанной в СД фальшивке большую правдоподобность.

В инструкции своим мастерам фальсификации Гейдрих подчеркивал, что досье следовало оформить так, как если бы оно хранилось в архиве СД, куда имеют доступ многие сотрудники этой службы. Один из них в целях наживы решил якобы снять фотокопии этих документов, чтобы продать их русским. Такая ситуация представлялась фальсификаторам наиболее правдоподобной.

Несмотря на то что изготовители фальшивок располагали практически неограниченными возможностями, работу часто тормозили непредвиденные обстоятельства. К примеру, много времени пришлось потратить на поиски пишущей машинки с русским шрифтом, такой, «какой могли пользоваться сейчас в Кремле». Не просто было найти и гравера, квалификация и благонадежность которого соответствовали бы самым высоким требованиям. Наконец клеврету Гейдриха Науйоксу удалось отыскать некоего Франца Путцига, который вполне отвечал этим условиям.

В сфабрикованном досье выделялось «письмо Тухачевского», исполненное на соответствующей бумаге с русскими водяными знаками в характерной для маршала манере. На полях письма были карандашные пометки, которые, по мнению Гейдриха, «еще более явно свидетельствовали о вине Тухачевского, нежели сам текст письма». В документах досье упоминалось об имевших место ранее беседах и переписке, а также «явные намеки на то, что Красная Армия и вермахт были бы несравненно сильнее, если бы им удалось освободиться от довлеющей над ними тяжелой бюрократии». В досье имелись также сфальсифицированные расписки ряда советских военачальников в получении крупных денежных сумм за якобы сообщенные ими немецкой разведке секретные сведения.

Для пущей правдоподобности к досье прилагалась сфабрикованная сопроводительная записка Канариса, на которой была изображена резолюция самого Гитлера.

Старания фальсификаторов из ведомства Гейдриха получили высокую оценку фюрера. По его мнению, план операции был «в целом логичным, хотя и абсолютно фантастическим». Тем не менее Гитлер приказал незамедлительно начать операцию, направленную на то, чтобы «поколебать устои авангарда Красной Армии в расчете не только на данный момент, но и на многие годы вперед».

Нацистская разведка начала направленное распространение слухов о мнимом заговоре советских военачальников. Дезинформация усиленно доводилась до сведения руководителей Франции и Чехословакии, поддерживающих в то время добрые отношения с СССР. По дипломатическим каналам президент Чехословацкой Республики Эдуард Бенеш и министр национальной обороны Франции Эдуард Деладье настойчиво предупреждали Москву об «опасной измене». Злокозненную дезу распространяли и по другим каналам. В архивах И. В. Сталина недавно было найдено письмо корреспондента «Правды» в Берлине А. Климова, которое он направил в январе 1937 года редактору своей газеты Л. 3. Мехлису, который и передал его И. В. Сталину. В письме А. Климова содержалось, как якобы достоверное, сообщение о том, что в Германии «среди высших офицерских кругов упорно говорят о связи и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве. В этой связи называется имя Тухачевского».

Весной 1937 года по линии Главного разведывательного управления РККА были получены сведения о том, что в Берлине распространены слухи о существовании