Читать книгу - "Божественный сумасброд. Жизнеописание и песни Друкпы Кюнле - Лхундруб Цо"

Лама, помни обо мне!

Поскольку моя медитация не предполагает сосредоточения на каком-то объекте,

Мне нет необходимости бороться с сонливостью и отвлечением.

Лама, помни обо мне!

Поскольку мои действия спонтанны,

Я свободен от возможности совершить ошибку.

Лама, помни обо мне!

Поскольку Плод моих стремлений существует изначально,

Я свободен от страхов и ожиданий.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я понял совершенные слова самайи,

Я свободен от соблюдения сложных предписаний Винайи.

Лама, помни обо мне!

Поскольку то, что со мной происходит, является результатом ранее сделанных мной пожеланий,

Мне не нужно изощряться в чтении молитв благоприятствования по каждому поводу.

Лама, помни обо мне!

Поскольку юные девушки всегда внимают моим наставлениям,

Мне не нужно препираться со старухами.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я оставляю своих девушек прежде, чем они состарятся и умрут,

Мне не нужно оплакивать их смерть.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я сам себе казначей,

Мне не нужно отдавать свою свободу в руки других.

Лама, помни обо мне!

Лама, помни обо мне, занимающем более низкое положение, чем ламы, полностью захваченные Восемью Мирскими Заботами[61].

Лама, взгляни на мой счастливый ум, который занят тем, что происходит, и оставляет то, что не случается.

Когда закончилась эта прекрасная песня, монахи и монахини поднесли ему чай и чанг, а некоторые даже лишились чувств от глубокой преданности. Чэнга Ринпоче тоже был очень доволен:

— Налджорпа, ты сознаёшь обманчивую сущность всех явлений,

Где бы ты ни остановился —  это твой монастырь,

Где бы ни находился —  это твоё отшельничество.

В своих странствиях по всей стране

Кого же ты нашёл заслуживающим большей похвалы?

Лама отвечал:

Я, вечно странствующий налджорпа, побывал в монастыре Кагью.

В этом монастыре Кагью у каждого монаха было в руке по кружке с чангом.

Опасаясь стать пьяным кутилой, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в монастырь Сакья.

В том монастыре Сакья монахи были только заняты расщеплением различных философских доктрин.

Опасаясь сбиться с истинного пути Дхармы, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в монастырь Ганден[62].

В монастыре Ганден каждый монах искал себе дружка.

Опасаясь потерять своё семя, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в школу гомченов.

В тех местах отшельничества все гомчены в качестве йидамов выбирали любовниц.

Опасаясь стать отцом и главой семьи, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, посетил монастырь Ньингма.

В том монастыре Ньингма каждый монах хотел исполнять танец масок.

Опасаясь стать профессиональным танцором, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, посетил горные места отшельничества.

В тех горных уединённых местах монахи копили своё мирское имущество.

Опасаясь нарушить предписания своего Ламы, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, побывал на кладбищах и в глухих окрестностях.

В тех покинутых местах, помышляли практикующие Чёд

 только о собственной славе.

Опасаясь покориться богам или демонам, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, навестил группу паломников.

Те паломники хотели купить всё, на что бы ни пал их взгляд.

Опасаясь стать торговцем, жадным до наживы, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, побывал в месте медитационного уединения,

Где практикующие грелись на солнце.

Опасаясь изнежиться в безопасности маленькой хижины, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, сидел у ног Ламы-Воплощенца.

Его постоянной заботой были подносимые ему сокровища.

Опасаясь стать коллекционером или скрягой, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, остановился при свите ламы.

Они сделали ламу своим сборщиком налогов.

Опасаясь стать слугой учеников, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в дом богача

Где рабы богатства плакались так,

Будто они были жителями ада.

Опасаясь переродиться госпожой голодных духов

, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в дом бедных, простых людей,

Заложивших своё имущество и наследство.

Испугавшись стать позором своей семьи, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, посетил религиозный центр —  Лхасу,

Где хозяйки постоялого двора надеялись на подарки и милость гостей.

Опасаясь стать льстецом, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, кочующий по всей стране,

Куда ни смотрел —  находил лишь терзаемых корыстью.

Опасаясь думать лишь о себе самом,

Я остался сам по себе.

— То, что ты говоришь, — абсолютная правда, — согласился Чэнга Ринпоче.

Собравшиеся разошлись, каждый вернулся к своим обязанностям. А Лама продолжил свой путь в Джаюл.

В Джаюле Лама жил в доме правителя, дверь которого была всегда открыта для паломников и монахов; там он наслаждался щедрым гостеприимством в обществе нескольких учёных, гомченов и монахов. Все сидели вместе, пили чанг и беседовали.

— Ты не носишь ни одеяний ламы, ни монаха, ни мудреца, — осуждал его пожилой учёный. — Ты ведёшь себя так, как тебе хочется в данный момент, а поэтому являешься плохим примером для обычных людей. Тебе надо найти себе постоянное пристанище и угомониться вместо того, чтобы беззаботно и бесцельно скитаться, как собака. Когда люди видят это, они перестают следовать религии. Зачем ты это делаешь?

— Если бы я был ламой, я стал бы рабом своих прислуживающих учеников и потерял бы свою независимость. Был бы я посвящённым монахом, я был бы обязан следовать правилам дисциплины, а кто может постоянно соблюдать все свои обеты. Если бы я был мудрецом, я должен был бы искать истинную природу ума, как если бы она не была явной! Подаю ли я хороший или плохой пример для обычных людей, это зависит в каждом случае целиком от степени их способностей. Кроме того, те, кто предназначен для ада, в любом случае туда попадут, пусть даже они станут подражать поведению Будды. Если же человеку всё-таки определено достичь состояния Будды, то одежда, которую носишь, дела не меняет и, как бы себя