Читать книгу - "Очерки по истории русской церковной смуты - Анатолий Краснов-Левитин"

и рассудительный, архиепископ Андрей питал непреодолимое отвращение ко всему экстравагантному- эксцентричному. Уже через неделю после моего рукоположения во диакона, Андрей Иванович рапортом № 11 за 1943 год предлагал лишить пишущего эти строки сана, как «неспособного к священнослужению». Не знаю, предвидел ли тогда мой непосредственный начальник (он был им, впрочем, — лишь формально, так как я считался диаконом при Первоиерархе и зависел исключительно от А.И. Введенского), что Александр Иванович передаст этот рапорт мне в руки со словами: «С каким удовольствием он лишил бы сана и меня».

Я всегда спрашивал себя, что привело к обновленчеству этого устойчивого, консервативного человека. Однажды я задал этот вопрос своему шефу. «Ну, что вы, какой он обновленец, — получил я быстрый ответ, — просто семейные обстоятельства, но и большинство обновленцев теперь такие». «Где же настоящие?» — спросил я». «Ну, что в жизни есть настоящего!» — отшутился Первоиерарх.

В самом деле — типикон и обновленчество. Каких только парадоксов не рождает жизнь.

Следует также отметить епископа Сергия Ларина (ныне архиепископа Пермского).

Как увидим ниже, С.И.Ларин стал на короткое времл чуть ли не главою обновленчества.

Обладатель бурной и запутанной биографии, человек страстный, темпераментный и честолюбивый, епископ Сергий был единственным из обновленческих архиереев, который противопостовлял себя А.И. Введенскому и имел свое суждение.

Епископ Сергий был самым талантливым после А.И.Введенского архиереем: хороший оратор, человек, не лишенный литературных способностей, пытливый, острый ум — он мог бы стать выдающейся фигурой в истории Русской Церкви. Но, к сожалению, недостаточная разборчивость в средствах, связь с некоторыми одиозными органами власти, скомпрометировали честолюбивого, хотя, несомненно верующего владыку в глазах духовенства и мирян.

Самым чистым и порядочным из обновленческого епископата являлся, несомненно, сын почтенного ленинградского протоиерея (староцерковника), интеллигентный и начитанный о. Сергий Румянцев (ныне он проживает в Ленинграде на покое). В ранней юности он стал обновленцем по глубокому внтуреннему убеждению. Благоговейный священнослужитель, искренно религиозный человек, о Сергий в свое время подвергался репрессиям и пользовался уважением со стороны верующих ленинградцев. Он никогда не искал епископства и был рукоположен во епископа Ладожского в 1943 году, как самый популярный из обновленческих священнослужителей, переживших ленинградскую блокаду. Все эти архиереи на протяжении войны смирно сидели по месгам, произносили патриотические речи, собирали пожертвования на армию и писали почтительные донесения своему Первоиерарху Больше всего ж они боялись упоминания о своем обновленчестве — о нем не говорили ни с церковной кафедры, ни в частных разговорах. Как однажды выразился Александр Иванович, обновленчество стало чем-то вроде венерической болезни — о нем неприлично упоминать в обществе — и его пытаются тщательно скрывать. По существу, уже в начале Отечественной войны обновленчество умерло, так как обновленцы сами от него отказались, — старались как можно меньше отличаться от староцерковников.

Переломным моментом в жизни обновленческого руководства явилась эвакуация высшего духовенства из Москвы. В октябре 1941 года, в дни самых горячих и упорных боев в Подмосковье, в которых решалась судьба столицы, в квартире А.И.Введенского, в Сокольниках, раздался телефонный звонок. Приятный мужской голос с некоторой картавостью вежливо попросил А.И.Введенского, чтобы он прибыл в Московский Совет, в отдел эвакуации. Там, в отделе эвакуации, одетый в форму МГБ генерал, с совершенно очаровательной любезностью сообщил, что А.И.Введенский со своей семьей и митрополит Виталий сегодня вечером эвакуируются в Оренбург. «Там, в глубоком тылу, вам будет удобнее управлять Церковью, — вежливо заключил он разговор.

Каг огорошенный, вышел А.И.Введенский — вышел j. люва вернулся, стал указывать на полную невозможность оставить Москву без епископа — то, что он не может с семьей собраться так быстро, что это совершенно невероятная вещь — эвакуировать высшее духовенство из центра в тот момент, когда по всей стране развертывается грандиозная религиозно-патриотическая кампания.

На все эти возражения генерал отвечал одним словом, «военная необходимость». Что же касается отсутствия епископов, он сказал: «Рукоположите, кандидат, тем более, у вас есть, ну, хотя бы, этот молодой священник у вас в Сокольниках». Речь шла о С.И.Ларине.

День эвакуации из Москвы был, вероятно, самым хлопотным днем в жизни Александра Ивановича: Предстояло в один день собраться в дальний путь вместе с большой семьей, собрать вещи… и рукоположить епископа

Это рукоположение состоялось в тот же день в Воскресенском соборе (в Сокольниках) самым необычным образом. Ввиду полной невозможности совершить литургию, наречение и хиротония должны были состояться в 4 часа дня. Чин наречения и хиротонии должны были совершить А.И.Введенский и митрополит Виталий Виталий, однако, опоздал к началу. А.И.Введенский начал чин наречения один. Он рассеянно слушал цветистую речь рукополагаемого, когда с трамвайной остановки прибежал запыхавшийся Виталий и занял свое место рядом с А.И.Введенским. Сразу же после наречения архиереи облачились в ризы и, став у Престола, возложили руки на посвящаемого — небольшой хор пропел «Аксиос». Хиротония совершилась. В тот же вечер, к запасным путям Казанского вокзала подъехал автомобиль, из которого вышел элегантный, взволнованный, интеллигентный человек с внешнтостью киноактера, в модном осеннем пальто и мягкой шляпе, а с ним, седобородый, высокий, богатырского вида старик: А.И.Введенский и митрополит Виталий. С ними рядом стояли: миловидная, хорошо одетая молодая блондинка и пожилая женщина в черном платье, похожая на монахиню. Пижонистый молодой человек с усиками, похожий на Александра Ивановича, и другой молодой человек с рыжей бородкой и с безумными, дико блуждающими глазами, от которого пахло водкой, хлопотали около багажника, Это была семья Первоиерарха. Появившийся невесть откуда генерал быстро усадил их в вагон. Там уже сидели несколько скромно одетых людей — руководители баптистской общины — и такой же скромный бородатый человек — старообрядческий Архиепископ Московский и всея Руси Ири-нарх.

Едва уселись по местам — в дверях суматоха — внесли чьи-то вещи — почтительно раскрылись двери вагона и в вагон вошел среднего роста старичок с седой окладистой бородой, в золотом пенсне, с подергивающимся от нервоного тика лицом, одетый в рясу и монашескую скуфейку. «Какая встреча!» — бросился к нему А.И.Введенский. Улыбнувшись, старичок дружески с ним облобызался. «Да, да, какая встреча!» — сказал пожилой блондин профессорского вида, сопровождавший старичка, и тоже троекратно облобызался с А.И.Введенским.

Вошедшие были старые знакомые А.И.Введенского: в последний раз А.И.Введенский видел старичка в скуфейке 19 лет тому назад, осенью 1922 года. А.И.Введенский был тогда молодым преуспевающим протоиереем — заместителем