Читать книгу - "Молодой бог - Henry Stewart"

— Передай Бриттней мои самый тёплые пожелания. — говорю я, вливая как можно больше сарказма в голос.

Робин хмыкает.

— Передам. Не волнуйся. — звучит всё так, будто она показывает язык. — Ну, всё тогда. Чао, Эдуард II {?}[англ. Edward II — король Англии в 1307–1327 годах. Робин проводит параллель между Эдвардом и Эдуардом II из-за чрезвычайной вспыльчивости, упрямства, и мстительной натуры, а также из-за склонности к гомосексуализму].

Я бросил трубку и вздохнул, пялясь в потолок. Оставаться одному в доме — не вариант.

Я вышел из дома, ступая на замороженную дорожку. Пар изо рта, редкий снег, все дела. Благо, это не Аляска и не горы в Шотландии, так что хорошее пальто исправно держит тепло.

На подъездной дорожке красуется мой серебристый кабриолет BMW. Мне до сих пор кажется, что это моя самая верная покупка, ибо теперь я был более свободен в плане передвижения, мог не напрягать Майкрофта, а точнее его водителя, так как стал приезжать сам. Я устал от чёрного, Мерседесов, от чёрных Мерседесов, решил, что серебряный пойдёт мне на пользу. Одно бесит, — ужасно пачкается, особенно в сезон дождя и снега. Ещё меня подкупило, что это кабриолет. Весной и летом я планирую не отказывать себе в объёме воздуха при езде.

Я не ведал куда еду. Просто куда-то, как обычно, размышляя о том, о сём. Но в этот день всё было по другому. Канун Рождества не означает, что все до единого будут сидеть по домам с семьёй. М-25 была забита. Все спешили в город в театры, в рестораны; все спешили из города, чтобы навестить родственников в деревнях и других графствах. Фары у большинства уже жрали энергию, потому что день был еле светлый, и к тому же темнело рано. Нервы у всех были на пределе. Гудки, ругательства, где-то уже пели песни для сочельника. Мне не улыбалось просидеть в пробке три часа, поэтому я свернул на какую-то дорогу, ведущую подальше от шумной трассы.

Сначала я не заметил, что та совершенно пуста. Но, вырвавшись из плена раздумий над окутанным тайной отъездом Майкрофта, я стал вертеть головой. Главная дорога осталась позади, впереди, сзади — никого, по бокам — тёмные бестравные поля, на которые медленно, но верно падал снег. Сама дорога была покрыта подтаивающим, но нетронутым снегом, что навело меня на мысль о том, что никто по этой дороге до меня не ехал. Я был заворожён пустотой и одиночеством. Я был здесь один, и это меня не пугало вплоть до момента, когда я увидел вырисовывающийся на горизонте дом.

Я тут же надавил на тормоза. Машину слегка занесло, но я сумел остановиться у обочины. Моё сердце грохотало.

Как я мог не вспомнить этот путь? Это дорога, ведущая к дому Джима.

Я просидел несколько минут, пялясь на здание. Оно чернело, я даже услышал страшные завывания виолончелей и скрипок. Картина напоминала атмосферу творчества Тима Бертона{?}[Американский кинорежиссёр, продюсер, сценарист, мультипликатор и поэт. Автор современного зрелищного кино, зачастую основанного на чёрном юморе и макабрических элементах].

А ещё мне показалось, что я это уже где-то видел. Я знаю, что много раз ездил туда и обратно, пока жил там, но здесь другое.

Я вырулил с дороги на землю и вышел из машины. Не надо туда идти. Я понимал это. Одна моя часть понимала. Вторая… Она хотела, чтобы я пошёл. Просто одним глазком!

Я шёл медленно, несколько раз обернулся, но каждый раз опять впивался взглядом в окна, в фасад, в мёртвый сад. Дом выглядел тёмным и каким-то пустым. Мне была известна лазейка, поэтому я свернул с дороги и пробрался к ограде сбоку. Есть ли там сейчас кто-то? Джим? Но всё было слишком тихим…

Я пролез между терниями деревьев и попал в голый сад, который в мае цвёл как бешеный. Здесь мы вели тысячи бесед, здесь я смеялся и рыдал. Сходил с ума. Здесь он соблазнял меня, обещал, уверял.

Мне пришлось действовать по-шпионски. Хоть интуиция подсказывала, что охраны нет, я всё равно был аккуратен. Открыл дверь в комнату, в которой унижал охранника. Пусто.

Оказавшись внутри, я с трепетом огляделся, пытаясь понять, что чувствую. Кроме волнения присутствовал интерес и ужас, который и становился источником азарта. Мои шаги звучали слишком громко. Ладно, если бы здесь была охрана, меня бы уже давно скрутили.

Выйдя на распутье, я замер. Слева — путь в гостевой зал, на кухню, справа — в спортзал, прямо — комната Себастьяна и ход к гаражу. А прямо и наверх — второй этаж. Я совсем потерял всякую осторожность и рванул вверх по лестнице. Я нёсся через воспоминания, одновременно приносящие печаль и гнев. Я глянул на картину Кабанеля и понял, что понимаю её, эти чувства, эти слёзы от боли предательства и бессилие перед охватившей ангела ненавистью.

Комната Джима. Теперь я позволил предположению стать чем-то большим. Я предполагал, что внутри будет пусто.

Дверь была не заперта, я зашёл в комнату быстро, будто с намерением. Так, как я делал это раньше. Голая постель, пустые полки, опустошённые ящики. Они покинули дом. Как давно? Не знаю. Однако, я заметил, что пыль отсутствует, значит, приезжает какая-нибудь горничная, чтобы поддерживать чистоту.

Ни следа моего дяди. Я секунд десять гипнотизировал кровать, анализируя всё, что на ней происходило. Теперь я обладаю знанием, и могу всё объяснить. Но понять… Нет. Я не хочу понимать.

Я вышел прочь, на несколько секунд задержавшись в дверях, осматривая место на пороге, где я истекал кровью после последней здесь ночи.

В свою комнату я лишь заглянул, снова поддаваясь ностальгии. Сладкое неведение. Вот чем оттуда веяло. Наивностью, юношеским максимализмом и чем-то тёмным.

Я уже почти закрыл эту дверь на веки вечные, но услышал шаги на первом этаже. Пока старался определить кто это (я помнил, как звучал Джим и Себастьян), этот кто-то стал подниматься по лестнице. Не знаю, что именно заставило меня юркнуть в комнату: страх быть пойманным или азарт игры. Но я сделал это. Закрыл дверь с другой стороны, а затем на всякий случай скрылся от незнакомца в гардеробе. Глухие звуки и темнота. Я ощутил себя героем какого-нибудь триллера. Такого мрачноватого, медленного, смысл которого до конца понять может лишь сценарист или режиссёр.

В комнату никто не пожаловал, поэтому я решил оставить это дело. Вышел из гардероба, но не