Читать книгу - "Михаил Тухачевский. Портрет на фоне эпохи - Юлия Зораховна Кантор"

умный, являлся типичным большевиком-прагматиком. Эти свойства его личности и объясняют, почему он сумел в вопросе служебной целесообразности сохранения гвардии Семеновского полка найти взаимопонимание с полковником-монархистом и аристократом Бржозовским.

Начальник Петроградской ЧКМ.С. Урицкий.

Не позднее 29 августа 1918. [РГАСПИ]

Официально расформирование гвардии Семеновского полка было завершено 20 мая 1918 года на основании приказа Комиссариата Петроградской трудовой коммуны по военным делам за № 114 от 31 мая 1918 года64. Однако с началом осени ситуация для Бржозовского, как командира полка, и для полка внезапно резко изменилась в худшую сторону. 30 августа 1918 года студент Л.И. Каннегиссер застрелил Урицкого: событие, вызвавшее радость у всех открытых и скрытых противников большевистской революции, имело негативные последствия для полка и всего его личного состава65. Настроения в Семеновском полку существовали различные. Полковник Д.Д. Зуев полагал: «Сохранилось много кадрового офицерства, наружно перекрасившегося, очевидно, была крепкая социал-демократическая или эсеровская организация. Полк с фронта привез множество пулеметов, гранат, патронов и т. п. Полк открыто выступает на советской платформе, но находит себе удобный выход: оберегать революционный порядок и охранять Госбанк. Развитие этой политики привело к тому, что после полной ликвидации остатков гвардии Семеновский полк под наименованием – полк охраны им. т. Урицкого – существовал до весны 1919 года, когда перешел около деревни Выра на сторону Юденича»66.

Поклонный крест на Пулковских высотах в память о боях в период наступления войск Юденича на Петроград в сентябре 1919. Фотограф И.А. Карпенко.

[Архив И.А. Карпенко]

По воспоминаниям другого офицера-семеновца, бывшего полковника Л.В. Дренякина, арестованного в 1930 году, «во время встреч с 1918 по 1919 г. с офицерами Семеновского полка – Зайцевым Всеволодом, Орловым, Энгельгардтом, Гилыпером, Поповым, Эссеном, Поливановым и Бремером, они говорили: “Дальнейшее пребывание в Советской России становится невозможным. Власть, взятая большевиками, ведет к гибели родины. Чтобы не допустить этого, необходимо принять меры к тому, чтобы свергнуть Соввласть. Одним из практических методов для свержения Советской власти является непосредственная помощь белым”. Оказание помощи белым надеялись осуществить через переход на сторону белых: к Деникину на юг, в Финляндию и т. д.»67.

После прихода к власти большевиков офицерству пришлось делать выбор: уйти или остаться. С одной стороны, казалось невозможным служить под властью врагов империи, с другой – уйти, значило оставить армию в руках людей, в большинстве своем не имевших представления об управлении ею. Часть офицеров, не представляя себе сути и задач большевистской партии, полагала, что большевики, взяв власть, будут заинтересованы в сохранении армии. Иные же – и такие составляли большинство – стремились перейти на сторону создателей белых армий. Разумеется, в офицерской среде встречались и радикалы, симпатизировавшие большевикам. Но это были исключения.

Армия стала ареной острой политической борьбы. Образование в войсках солдатских комитетов явилось значительным шагом углубления в воинской среде классовой дифференциации, вовлечения солдатских масс в политическую борьбу. «Проблема власти была основной у Ленина и у всех следовавших за ним. Это отличало большевиков от всех других революционеров. И они создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство. Но организовать власть, подчинить себе рабоче-крестьянские массы нельзя одной силой оружия, чистым насилием… Большевизм вошел в русскую жизнь, как в высшей степени милитаризованная сила»68.

Зимой 1917–1918 годов и весной, когда миллионные солдатские массы хлынули с фронта в тыл, по всем дорогам, особенно вдоль железнодорожных путей, пошла невиданная еще волна бесчинств и насилия. Офицеры, даже давно снявшие погоны, становились, естественно, первыми жертвами расправ, стоило только случайному проходимцу заподозрить их принадлежность к офицерскому корпусу. Множеству офицеров, пробиравшихся к своим семьям, так и не суждено было до них добраться. Опасность угрожала им всюду – от разгулявшейся толпы на станциях, от местных большевистских комендантов, исполкомов, чрезвычайных комиссий и т. д., наконец, от любого, пожелавшего доказать преданность новой власти, от солдат, которым могла показаться подозрительной чья-то слишком «интеллигентная» внешность. У Тухачевского этот «недостаток» был ярко выраженным. Но он, несмотря на «чуждый», аристократический облик и подчеркнуто непролетарские манеры, видимо, умел находить общий язык с простым народом.

«Михаил Николаевич уехал на фронт и снова вернулся приблизительно в декабре. Была зима, лежал снег. Мы остались в тот год на зиму в деревне. Крестьяне с. Вражского на сходе постановили выдать нам хозяйство из имения нашего дяди, в память нашего отца и бабушки, как они добавили, – вспоминала Елизавета Тухачевская. – Мы занимались хозяйством. Еще по привычке отапливали весь дом, что требовало много дров. Приходилось ежедневно ездить в лес за дровами. Миша ездил с нами всякий раз, спиливал деревья, распиливал их и колол. Всю тяжелую работу он брал на себя, нам же, девочкам, оставлял все, что полегче. В этот приезд он ежедневно занимался с нами, и весь месяц, который он прожил тогда во Вражском, прошел незаметно и весело, и помню, как нас огорчило его решение снова уехать. Предполагаю, что он уехал в начале января»69.

«В начале 1918 года я прибыл в Москву и по рекомендации партийных товарищей начал сотрудничать в Военном Отделе ВЦИК у тов. Енукидзе»70, – писал Тухачевский в «Записке о жизни». Заведовавший Военным отделом ВЦИК А.С. Енукидзе – один из крупнейших партийных функционеров первых послереволюционных лет, имевший репутацию опытного агитатора в военной среде. Этот опыт он приобрел в период Февральской революции, когда вел пропагандистскую работу в армейских частях Петроградского гарнизона. Он стал первым большевистским начальником Михаила Тухачевского. В функции Военного отдела ВЦИК входили подготовка законодательных актов по вопросам военного строительства и общее руководство военной деятельностью Советов.

К началу 1918 года у большевиков было лишь около двух тысяч офицеров, причем преимущественно младших, добровольно перешедших к ним на службу, в основном в звании от прапорщика до штабс-капитана. Разумеется, такими силами не имело смысла пытаться не только сохранить захваченную путем переворота власть, но даже защитить столицу. И тогда, в январе 1918 года, большевики впервые обратились к военспецам. Инициатива этого принадлежит Л.Д. Троцкому, поддержанному В.И. Лениным. Именно Троцким написаны первое обращение к офицерам русской армии с призывом принять участие в защите независимости Родины71 и (позже, весной) постановление Наркомвоена (Троцкий возглавил его 14 марта 1918 года) о широком привлечении в армию бывших офицеров и генералов под контролем военных комиссаров.

Председатель РВС, нарком по военным и морским делам Л.Д. Троцкий.

1920-е. [ГМПИР]

28 января 1918 года был издан декрет о создании Красной армии,