Читать книгу - "Укрощение забвения. Старение тела и страх перед одряхлением в японском массовом сознании - Джон У. Трафаган"

поскольку супружеская пара в девятом поколении не могла иметь детей, и Уэмото Юкико, и ее муж были усыновлены. Уэмото Сэнтаро вырос не в Канегасаки, а в другой части префектуры, и переехал сюда, когда женился на девушке из семьи Уэмото.

Уэмото Юкико всегда жила в Дзёнаи, при этом по рождению она на самом деле не принадлежит к своему нынешнему дому.

Я родилась на другом конце этой деревни. Это домохозяйство («иэ») было домохозяйством моей бабушки. Но в этом доме не было детей, поэтому, когда я была маленькой, я переехала жить сюда. Я переехала сюда, когда мне был один год и один месяц. Я переехала в родовой дом моей бабушки. Моя бабушка вышла замуж в семью, которая живет на другом конце деревни.

Уэмото-сан переехала из родного дома, чтобы сохранить семейную линию родового дома своей бабушки, поскольку ее приемные родители не могли иметь собственных детей. Усыновление кровных родственников из других семей было и остается обычной практикой среди бывших самурайских семей Дзёнаи. В некоторых случаях мужчины, которые не являлись старшими сыновьями, также усыновлялись семьями их кровных родственников, в которых не было детей.

Такие примеры, как Уэмото Сэнтаро, который после женитьбы вошел в семью своей жены, распространены более всего: примерно четверть пожилых мужчин в деревне, независимо от того, самурайского они происхождения или нет, являются «приемными» мужьями. Это число выше, чем оно обычно оказывалось в течение последних ста лет — например, в 1920 и 1935 годах по всей стране доля браков, в которых мужчина входил в семью жены, составляла 10,0 и 8,5 % соответственно [Mosk 1983: 98]. Это соответствует тенденции, когда после военных действий на Тихом океане по всей Японии усыновление преемников сократилось и снова начало расти лишь в последние годы [Ochiai 1997: 153–154]. Браун обнаружил, что в Мидзусаве количество приемных мужей, присоединяющихся к семье жены и принимающих при вступлении в брак ее фамилию, увеличилось среди сельского населения с 9 % в 1962 году до 16 % в 1995 году [Brown 1998]. Возрождение таких тенденций к усыновлению может быть результатом низкой рождаемости послевоенного времени. Это послужило причиной формирования демографических моделей, подобных существовавшим в истории Японии ранее, когда при высоком уровне младенческой и детской смертности усыновление некровных преемников было необходимо для сохранения семей, не имевших живых наследников мужского пола [Ochiai 1997:153].

Рис. 3.3. Усыновление Канэтака Овари

Этот вид усыновления, подчеркивающий кровные отношения, не ограничивается бывшими самурайскими семьями. Канэтака Овари был последним ребенком среди десяти братьев и сестер в семье, многодетной даже по меркам того времени (он родился в 1925 году). При этом биологическая мать Канэтаки, вышедшая замуж и переехавшая в домохозяйство в соседней Мидзусаве, получила за многодетность награду от правительства. У двоюродной сестры Канэтаки (дочери сестры его матери) не было детей, поэтому его усыновили в родовой дом его матери, чтобы продолжить семейную линию. Поэтому свою двоюродную сестру, которая его воспитала, он называет матерью (рис. 3.3).

Другой пример будет полезен для понимания важности отношений кровного родства в преемственности домохозяйства. На краю владений всех самурайских семей и некоторых новых семей несамурайского происхождения в Дзёнаи можно увидеть небольшой камень в форме здания синтоистского храма (рис. 3.4). Такие камни олицетворяют синтоистского бога Мёдзина, предназначением которого является защита людей и имущества (дома, земли, сада и т. д.) домохозяйства. Многие из этих алтарей стоят уже несколько сотен лет, будучи установлены, когда семьи впервые прибывали в Дзёнаи, но заменены в случае их разрушения погодой и временем или неудачного первоначального расположения.

В одном самурайском домохозяйстве, в доме Уэмото Нобору (подтвержденные родственные связи с Уэмото Сэнтаро и Юкико отсутствуют), есть довольно новое по сравнению со многими другими в деревне святилище. На его месте находился более старый алтарь, который заменили двумя поколениями ранее. Супружеская пара девятого поколения этого домохозяйства не могла иметь детей. В результате они приняли в семью мужчину и его жену с целью завести детей и, таким образом, сохранить преемственность домохозяйства. Ни приемный муж, ни приемная жена не были кровными родственниками усыновляющей семьи, и, по-видимому, их решили усыновить в качестве крайней меры, поскольку кровных родственников не было.

Хотя преемственность домохозяйства сохранилась, это сказалось на семье в социальном плане в связи с утратой преемственности по крови — утратой, которая требовала символического признания. Поэтому при усыновлении взамен старого алтаря был куплен новый, старый же был закопан там, где стоит нынешний. Другими словами, в том месте, где родословная прервалась, алтарь, стоявший на этом месте с тех пор, как семья прибыла в деревню, был заменен новым, символизирующим изменение родословной при сохранении преемственности домохозяйства.

При анализе преемственности японского домохозяйства необходимо учитывать определяющую роль предков. В Дзёнаи они формируют родословную, которая отражает иерархическую систему из двух компонентов, структурирующих передачу владения домохозяйством. Когда преемственности домохозяйства что-то угрожает, например невозможность произвести потомство, становится необходимой корректировка. Лучшим решением указанной проблемы является усыновление кровного родственника; но, когда это невозможно, в семью принимают человека или супружескую пару, не являющихся родными по крови, и это предпочтительнее, чем утрата домохозяйства.

Рис. 3.4. Алтарь Мёдзина, охраняющего домохозяйство в Дзёнаи

Почему это предпочтительнее? Если говорить кратко — все дело в предках. Предки традиционно являются неотъемлемой частью повседневной жизни семьи. В большинстве домов в Дзёнаи есть специальная отдельная комната, в которой на видном месте установлен алтарь для почитания предков («буцудан», butsudan). На этот алтарь в качестве подношения предкам (рис, фрукты, конфеты и т. д.) каждый день кладут пищу и посмертные таблички («ихай», ihai) с именами почивших членов семьи. В деревне каждая семья делает ежедневные подношения предкам и молится у алтаря. У людей могут быть очень разные мнения относительно предков, но большинство этих людей, особенно старшие сыновья, считают себя обязанными защищать полученный от этих предков дом и заботиться об их нуждах. Кто-то предполагает, что в отношениях с предками имеется обратная связь: живущие заботятся об умерших, а умершие помогают защищать дом.

МОРИТА ХИРОСИ: Важно защищать («мамору», mamoru) «иэ». Будет нехорошо, если наш дом прекратит существование. Кто-то должен заботиться о доме, семье, саде, рисовых полях, «охаке» [ohaka, «семейном кладбище»] и о предках. Кто-то должен это защищать. Если отказаться от своей ответственности как потомка, все развалится — все эти вещи будут разрушены и семья перестанет существовать. Не могу себе представить, чтобы кто-то был рад утрате «иэ», по крайней мере не в наших краях.