Читать книгу - "Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Сергеевич Шефнер"

– Заведись! Играй «Контактный марш»! – приказал Чекрыгин чЕЛОВЕКУ.

Над низиной поплыла плавная, мирная мелодия. Я опять поглядел в дальнозор. Теперь, к моему удивлению, иномирянин стал виден менее отчетливо, как бы сквозь серую дымку. Когда до него осталось двести метров, Чекрыгин приказал «Коле» умолкнуть. Замедлив шаги, чтобы не испугать незнакомца, в полной тишине приближались мы к Неведомому.

И вот настал миг контакта.

При ближайшем рассмотрении повозка ялмезианина оказалась некоей клеткой на колесах. Она состояла из четырех стенок и плоской крыши; все это было выполнено из металлической сетки, натянутой на деревянные брусья. Пола в ней не имелось, что давало ее владельцу возможность двигаться вместе с ней, находясь внутри ее; входить и выходить он мог через решетчатую дверь, запирающуюся изнутри. Под кровлей клетки-фургона находилась небольшая полка; в настоящий момент там лежала посуда, изъятая незнакомцем из бесхозного магазина.

Иномирянин стоял в своей клетке. Он выглядел вполне человекоподобно. Возраст его (по земному исчислению) равнялся годам тридцати. Одежду его составляли куртка и широкие брюки, сшитые из сероватого лоснящегося материала. На простоватом, добром лице читались тревога и недоумение. С особой опаской глядел он на чЕЛОВЕКА.

– Полных сетей тебе! – обратился к ялмезианину Чекрыгин с традиционным ялмезианским приветствием.

– А всем вам – попутного ветра при встречном шторме! – ответил тот приветственной идиомой и три раза погладил себя левой рукой по голове.

Мы повторили этот жест вежливости, однако иномирянин не покинул своего укрытия.

– Кто из вас музыканил? – спросил он.

– Вот он музыканил, – ответил Чекрыгин, указав на чЕЛОВЕКА. – Он – самоходный механизм, он автомат. Он на вид кажется опасным, но не опасный.

– И до чего только не додумались в свое время эти южанцы! – с уважением произнес ялмезианин. Затем, покинув сетчатое убежище, подошел к «Коле» и стал разглядывать его. Мы интересовали его куда меньше.

– Выглядит как новенький, а ведь сделан-то он, конечно, еще до появления метаморфантов, – продолжал иномирянин. – Он, наверное, от вас воттактаков отпугивал, иначе бы вы сюда со своего Юга без колесной клетки не добрались бы… Давно к нам спасшиеся перестали являться… А прежде – нет-нет и придут. Мы их не гнали. И вас не прогоним. Пища – есть, пещера – найдется… И долго вы сюда с Юга добирались?

– Происходит некоторое недоразумение. Мы – иномиряне, мы – оттуда, с далекой планеты, – мягко произнес я, указав рукой на небо. – Сейчас я тебе[76] объясню.

– И так все ясно, – опечаленно молвил наш новый знакомый, обращаясь не ко мне, а к Чекрыгину. – Твой товарищ того… Я понимаю – нервы, дальняя дорога с Юга, опасность погибнуть от воттактаков… – С этими словами он легонько постучал себя согнутым пальцем по лбу, показывая этим общекосмическим жестом, что считает меня больным психически.

– Ты, браток, верь нам! Мы – не жулики, мы честные существа! – вмешался Белобрысов. —

Ри ропалдо лог тум рамо

Талгир межл одор Земля, —

Тар мор дарн улогшиламо

Норо ту атумп урд ля[77].

Эта стихотворная галиматья, видимо, окончательно убедила иномирянина в том, что никакие мы не пришельцы с неба.

– Ну, подкусил! – с хохотом обратился он к Павлу. – Да ты, видать, рыбина о сорока плавниках, из любой сети выскочишь!.. Как звать-то?

– Павел, – ответил Белобрысов.

Мы тоже назвали свои имена. Ялмезианин без труда повторил их, заметив вскользь, что звучат они довольно нелепо, – но чего же от этих южанцев требовать. Потом сообщил, что его зовут Барстроур.

– Это слишком сложно, язык сломаешь. Мы тебя Барсиком будем звать, – решительно заявил Белобрысов.

– Барсик так Барсик, – согласился покладистый ялмезианин. – Вкус рыбы зависит не от ее имени, а от самой рыбы.

– А куда ты, Барсик, путь держишь? – спросил Чекрыгин.

– Ясное дело, к себе домой. На Гусиный остров.

– Не возражаешь, если мы присоединимся?

– Ясное дело, не возражаю. Не на Юг же обратно вам, бедолагам, топать… А воттактак встретится – мы все в мою клетку спрячемся, и да поможет нам бог Глубин!

Наконец-то нам стало ясно, для чего предназначался этот странный фургон. При приближении таинственных воттактаков ялмезианин мог укрыться в нем, спасая свою жизнь.

Дальше мы шагали вчетвером.

30. Справка о метаморфантах

Что такое метаморфанты, мы частично узнали от нашего спутника – Барсика, но основные сведения о них почерпнули во время пребывания на Гусином острове. Так как в мою задачу не входит подогревать интерес Уважаемого Читателя сложными сюжетными ходами и загадочными умолчаниями, я считаю нужным именно сейчас дать справку о чудищах, погубивших ялмезианскую цивилизацию.

В «Наставлении космопроходцам» указано, что инопланетные цивилизации зарождаются, развиваются (а порою – и гибнут) по своим законам, и потому нелепо прикладывать к ним земные эталоны. Далее в «Наставлении» особо подчеркивается, что возможное телесное сходство иномирян с землянами ни в коем случае не обусловливает подобия психического, психологического, морального и социального. Последнее вполне приложимо и к ялмезианам. Их соматическая структура адекватна нашей, однако их душевный строй, их психика развивались в совершенно иных условиях. В противоположность многоматериковой Земле, Ялмез – планета одного континента. Мягкий климат побережья, его плодородная почва и наличие полезных ископаемых, множество мысов, полуостровов и заливов, широкий шельф, обилие съедобных моллюсков на прибрежных отмелях, неисчерпаемые запасы рыбы в океане – все это способствовало возникновению своеобразной единой приморской цивилизации. Райской ее не назовешь, ибо здесь имелись богатые и бедные, но эта моноцивилизация была однорасовой и единоязычной (правда, имелись местные диалекты) и не знала племенных и религиозных раздоров, не знала войн.

Общественная структура Ялмеза нам ясна не вполне. Известно, что когда-то там существовала потомственная аристократия, но такого значения, как в древности на Земле, она не имела. Теология ялмезиан не отличалась сложностью: они поклонялись богу Глубин и верили, что после смерти души их вселяются в глубоководных рыб. Жрецы и жрицы бога Глубин имели статус неприкосновенности и принимали активное участие в жизни иномирян, однако наибольшим влиянием пользовались промышленники и купцы, а наибольшим почетом – врачи. Жизнь там весьма ценилась – и даже настолько, что робость, проявленная ради самосохранения, осуждению не подлежала. Впрочем, этические и правовые постулаты ялмезиан известны нам не в полном их объеме. Мы знаем только, что одним из серьезнейших преступлений считалось там вынесение неверного медицинского диагноза, послужившего причиной кончины пациента. Виновных в этом порой приговаривали к страшной казни, которая в просторечии именовалась «адурглацро адурглац борч», что в переводе на русский означает «водой и водой помирай» или «казнь двойной водой». Экзекуцию приурочивали