Читать книгу - "Две жизни. Все части. Сборник в обновленной редакции - Кора (Конкордия) Евгеньевна Антарова"

слишком чистым, ни как-то особенно ученым. Словом, по мнению людей, не обладает никакими особенными качествами. Этим, друзья мои, вы никогда не смущайтесь. Убедитесь лишь в одном: если перед вами фантазер или враль, или человек, лишенный здравого смысла, – таких людей никогда не выслушивайте и ничего от них не принимайте.

Все их сны, рассказы об астральном или эфирном зрении, – все это досужий вымысел от нечего делать. Ты уже убедилась, Наль, что в твоей жизни чудес нет, а есть только знание и труд. Обыватель счел бы, что каждый из вас троих – ты, Левушка, Николай – уже несколько раз в своей короткой жизни был объектом чуда. На самом же деле кармические нити старших братьев, связанных с вами вековым трудом, несколько раз входили в земное взаимодействие с каждым. Потому что в вас уже созрело достаточное количество безоглядной верности, чтобы соединение с вами стало возможным.

Флорентиец простился со своими детьми, и вскоре весь дом заснул.

Прекрасное осеннее утро особенно ярко подчеркнуло красоты озера и водопада, и вконец очарованный мистер Тендль не находил слов, чтобы отблагодарить Сандру за эту утреннюю прогулку. Любя природу, Тендль оценил не только естественную ее красоту, но и также такт, ум и художественный вкус, с которыми она была подана. Нигде не была нарушена гармония Земли, и тем не менее всюду была видна рука человека, которая помогла еще ярче выделиться природной красоте. Сначала беседа молодых людей вертелась около хозяина дома. Но постепенно Сандра, темпераменту которого непременно надо было излиться, рассказал спутнику о смерти пастора, о болезни Алисы и о самой Алисе. Не мог Сандра умолчать и о своей тоске по ушедшему другу, об огромном разочаровании в Дженни, так нравившейся ему когда-то.

При упоминании имени Дженни лицо Тендля стало скорбным. Даже что-то болезненное появилось в нем, и если бы Сандра не был так поглощен своими излияниями, он непременно заметил бы перемену в своем приятеле.

– Ну, Сандра, не могу сказать, чтобы ты был любезным хозяином и привел своего друга в веселое расположение духа, – раздался внезапно голос Флорентийца. – А что, лорд Бенедикт?

– Да посмотри на нашего гостя внимательно. В твоем обществе он стал похож на Рыцаря печального образа. Тебе не следовало так увлекательно рассказывать о своих горестях. Впечатлительная натура мистера Тендля слишком реагирует на твои речи. Не печальтесь, мистер Тендль, жизнь только внешне безжалостна к людям. На самом же деле все ее действия несут в себе великий смысл доброты и мудрости. В каждом из нас живет такая чрезмерная впечатлительность, которая делает нас оголенными перед суровыми фактами жизни. А мы должны встречать их закаленными, принимая как можно проще и легче.

– Да, лорд Бенедикт, совершенно не зная меня, вы угадали самую уязвимую черту моего характера. Я до такой степени впечатлителен, что иногда целыми неделями чувствую себя потерянным только из-за того, что кто-то сказал мне какие-то слова, не говоря уже о разочарованиях и несбывшихся надеждах. А уж почувствовать себя закаленным – этого ощущения я еще не испытал ни разу. Я не хочу сказать, что не умел мужественно встречать удары судьбы, их выпало на мою долю немало. И мне каждый раз приходилось собирать все свое мужество и волю, чтобы продолжать нормальную жизнь и не дать людям увидеть, как больно моему сердцу.

– Я догадываюсь, что один из таких тяжелых периодов вы сейчас переживаете, мой дорогой мистер Тендль, – беря молодого человека под руку, сказал Флорентиец. – И если бы мой милый друг, – беря под локоть Сандру и улыбаясь ему, продолжал он, – был более внимателен к вам, чем к своим горестям, он не затронул бы ваших болезненных струн.

– Опять виноват, – приникая к Флорентийцу, печально и по-детски произнес Сандра. – Тысячи и тысячи раз ваше великодушие и снисходительность прощают меня. Всем сердцем желал бы я прожить хоть один день тактичным человеком. Но до сих пор не припоминаю ни одного такого случая.

Беседуя о попадавшихся им цветах, окультуренных из простых полевых, на что со свойственным ему одному тактом незаметно перевел разговор лорд Бенедикт, трое спутников дошли до дома, где их ждал завтрак. Накормив гостя, хозяин дома, обещавший показать ему красоты парка, увел Тендля на прогулку.

Даже не заметив, как это случилось, Тендль начал говорить о чтении завещания в доме пастора и о тяжелых сценах, сопутствовавших ему. Наводимый вопросами Флорентийца и поощряемый его глубоким вниманием, юноша рассказал историю своего случайного знакомства с Дженни, – скачки, последующие встречи и увлечение ею. Тендль признался, что считал Дженни жертвой отцовской тирании, как это часто бывает в семьях больших ученых, которые погружены в науку и хотят проверить на живых людях свои научные тезисы, не считаясь с индивидуальностью человека. Флорентиец нарисовал ему истинный образ пастора, рассказал об их с Алисой жизни в собственном доме и – не касаясь Дженни – помог молодому человеку понять, как безобразна жизнь семьи, какое разлагающее влияние на старшую дочь оказывает пасторша.

– Вам казалось, что вы должны жениться на Дженни, чтобы спасти ее. Но мне хотелось бы, чтобы вы поняли всю серьезность этого шага. Нельзя жениться на ком-то, если не уверен, что этот кто-то действительно любит тебя. Все браки, которыми люди думают спасти того, кто их не любил или кого они сами недостаточно любили, кончаются крахом. Сам пастор, внутреннюю трагедию которого вы поняли, надеялся спасти свою жену, – и при всей возвышенности и силе своего характера, – не преуспел в этом.

– Мне, лорд Бенедикт, при моей повышенной чувствительности, при чрезмерной впечатлительности, отравляет существование даже не то, что Дженни жестоко меня оскорбила. Но ведь она, проводя со мной столько времени, ни разу не отказавшись ни от одного предложенного ей удовольствия, не поинтересовалась даже, кто я такой. Я, по глупости, вообразил, что девушка прежде всего ценила во мне человека, и даже гордился тем, что она не расспрашивает о моем социальном положении, считая это верхом деликатности.

Конечно, можете себе представить, с каких небес я свалился, оглушенный выходкой мисс Уодсворд в день чтения завещания. И все же – как это ни дико – Дженни живет в моем сердце. И боль в нем не уменьшается.

– Видите ли, в вашем сердце, так долго бывшем пустым, живет наконец «ОНА», Она в кавычках. Позволите ли мне задать вам несколько вопросов?

– Конечно, лорд Бенедикт, я без утайки отвечу вам. Я не страшусь правды, и это обстоятельство много раз не только выручало, но и спасало меня.

– Качество это очень редко встречается в людях, мистер Тендль. Оно очень ценно не только потому, что охраняет тебя самого от множества горестей, но