Читать книгу - "Московское царство. «Цивилизация особого назначения» - Ричард Эдгар Пайпс"

четкие нормы служебных обязанностей: с каждых 50 десятин пахотной земли полагалось поставить одного полностью экипированного конника, а с каждых дополнительных 50 десятин – одного вооруженного ратника. По всей видимости, провести эту реформу в жизнь не оказалось возможности, поскольку в XVII в. от нее отказались и ввели новые нормы; основанные на числе крестьянских дворов, которыми владел служилый человек.

Соперничество из-за освободившихся поместий занимало много времени у дворян, бесконечно испрашивавших новых пожалований. Служба могла также быть и гражданской, особенно когда речь шла о родословных семействах и родах, чьи старшие представители собирались в царской Думе. Этот орган постоянно заседал в Кремле, и членов его могли призвать к своим обязанностям в любое время дня и ночи.

К служилому сословию принадлежали также чиновники исполнительных ведомств, равно как и дипломаты.

Во второй половине XVI в. в Москве было учреждено два ведомства, надзирающих за тем, чтобы служилый класс не уклонялся от своих обязанностей. Одним из них был Разряд. Он, видимо, поначалу ведал личными делами и в то же время вел учет поместных владений, однако позднее эта вторая его функция была вверена особому Поместному Приказу. Исходя из полученных им от Разряда сведений, этот Приказ следил за тем, чтобы со всей находящейся в руках служилого сословия земли государству доставлялось положенное количество службы.

По всей видимости, работали эти два ведомства весьма исправно. Подсчитано, что в 1560-х гг. Разряд вел дела по меньшей мере 22 тысяч служилых людей, рассеянных по огромной территории. Случалось, что Разряд делался бюрократической опорой власти отдельных людей, как произошло во второй половине царствования Ивана IV, когда он попал в руки братьев Андрея и Василия Щелкаловых.

* * *

После перечисления всех ее составных частей можно представить себе, насколько сложна была московская служебная структура в XVII в., когда вся эта система сложилась полностью. При всех сколько-нибудь ответственных назначениях надо было иметь в виду три разнородных фактора в биографии кандидата: его родословную, чиновность (служебный ранг) и разрядность (должности, в которых он прежде состоял). [В. О. Ключевский, Боярская Дума древней Руси, СПб., 1919, стр. 216].

Подсчитано, что в середине XVI в. в России имелось 22–23 тысячи служилых людей. Из этого числа тысячи две-три были занесены в московские послужные списки и представляли собой родословную элиту, имевшую большие поместья, иногда достигавшие тысячи и больше десятин. Остальные тысяч двадцать были занесены в послужные списки провинциальных городов. Большинство этих слуг были чрезвычайно бедны и имели в среднем по 35–70 десятин. В конце XVI в. один служилый человек приходился на 300 лиц податного сословия и духовного звания. В XVII в. это отношение выросло лишь на немного: в 1651 г. Россия, имея около 13 миллионов населения, располагала 39 тысячами служилых людей, или одним на каждых 333 жителей. Очевидно, эта цифра представляет собою максимум того, что могла содержать тогдашняя экономика.

Царское правосудие (После прихода опричников). Художник Александр Новоскольцев.

Московский служилый класс, от которого произошли по прямой линии дворянство эпохи империи, являет собою уникальное явление в истории общественных институтов. В западной истории нет термина, который определил бы его удовлетворительно. То был резерв квалифицированной рабочей силы, который государство использовало для исполнения всех и всяческих потребных ему функций: военной, административной, законодательной, судебной, дипломатической, торговой и промышленной. То обстоятельство, что жил он почти исключительно на средства, добываемые эксплуатацией земли и (после 1590-х г.) труда крепостных, явилось результатом превратности российской истории, а именно недостатка наличного капитала. Позднее, в XVIII и XIX вв., гражданская часть служилого сословия была переведена на жалованье, но характер и функции ее остались без значительного изменения. Корни этого, класса покоились не в земле, как происходило со знатью во всем мире, а в царской службе.

В иных отношениях русское служилое сословие являлось вполне современным институтом, в своем роде предтечей нынешнего чиновничества, продвигающегося по службе в зависимости от своих заслуг. Члены его могли достичь высокого положения лишь в том случае, если были полезны своему нанимателю. Хотя они имели преимущества перед остальным населением, в отношениях с короной положение их было весьма и весьма шатким.

Так обстояло дело со служилым сословием. 99,7 % россиян, к нему не принадлежавших и не относившихся к духовенству, несли государству всяческие повинности, как денежные, так и трудовые; собирательно такие повинности назывались «тяглом». Термин этот имеет поместное происхождение. В удельный период говорилось, что деревни «тянутся» к поместью или к городу, которому они должны выплачивать подати или арендную плату. Позднее слово это стало обозначать податные обязанности вообще. В Московской Руси неслужилые жители назывались «тяглым населением». Но еще в XIX в., когда это слово перестало использоваться государством, «тягло» широко применялось в частных поместьях для обозначения единицы крепостной рабочей силы, обыкновенно состоявшей из крестьянина с женой и одной лошади.

Входившие в тягло повинности исчислялись в Москве на основании писцовых книг. Единицей налогообложения в деревне была иногда площадь пахотной земли, иногда – двор, иногда – сочетание первого со вторым. Торговое население городов и сел облагалось подворно. У местных властей было в дополнение к этому также право налагать на население всяческие рабочие повинности в качестве тягла. Ответственность за раскладку денег и работы возлагалась на само тягловое население.

Исчислив общую сумму потребных государству поступлений, московское начальство раскладывало ее между разными областями и тягловыми группами. Затем местным властям и помещикам вменялось в обязанность позаботиться о том, что тяглецы поровну распределили между собой податные обязательства. Как колоритно выразился Милюков, правительство «большей частью предоставляло подати самой найти своего плательщика». [П. Милюков. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформы Петра Великого 2-е изд., СПб… 1905. стр 11].

Такой порядок подразумевал круговую поруку. Все тяглецы объединялись в общины, чьи члены сообща несли ответственность за деньги и работу, истребованные у данной группы. Порядок этот задерживал развитие индивидуального земледелия и крупного частного предпринимательства в России.

* * *

Сумма входивших в тягло денег и услуг не была постоянной. Правительство исчисляло налоги в соответствии со своими надобностями и представлениями о том, сколько может заплатить население. После иноземных вторжений и сильных засух их понижали, а в изобильные годы – повышали. Порядок этот был в высшей степени непредсказуем; всякий раз, когда государству требовались дополнительные доходы, оно придумывало новый налог и присовокупляло его к массе уже существующих. Вводились особые подати для выкупа русских пленников из татарской неволи, для снаряжения формируемых стрелецких отрядов, для поддержания ямской службы. Московская налоговая политика создает впечатление, что правительство намеренно препятствовало накоплению в руках населения избыточного