Читать книгу - "Подражание и отражение. Портретная гравюра в России второй половины XVIII века - Залина Валерьевна Тетермазова"

граверу Скородумову: «…жалованье 1200 рублей, квартирных 600 рублей, да находящемуся при нем печатальщику 300 рублей»[240]. Значительно меньше получали граверы в Академии наук. С августа 1767 года Д. Г. Герасимов вынужден был перейти преподавать математику во II и III классах Академии, ибо не мог гравировальным художеством «ни сыт, ни одет быть»[241].

Однако, несмотря на более низкое положение и вторичный характер гравированных портретов, создатели их все же пользовались признанием и авторитетом в профессиональной среде. Двойное авторство таких работ всегда обозначали на гравировальной доске в виде подписей обоих мастеров, которые располагались на одном уровне, а помещение подписи живописца «первым», с левой стороны, обозначало, вероятно, не столько его доминирующую роль по отношению к граверу, сколько соответствовало более ранней дате создания живописного полотна, учитывая порядок прочтения подписи слева направо.

Важно и то, что в гравировальном классе Академии художеств копирование портретов считалось более ответственным делом, чем работа с оригиналами на исторические сюжеты, и доверялось ученикам, уже достигшим необходимого уровня мастерства[242]. Даже в более раннее время, в Канцелярии от строений,

где главными работами были монументально-декоративные, наивысшей ступенью в обучении живописи являлась копия с портрета-оригинала, как правило, какого-нибудь прославленного иностранного мастера[243].

Умело выполненная копия с «персоны» служила лучшей аттестацией для перехода к исполнительству[244]. С особенным вниманием относились к написанию портретов монархов. Живописец А. П. Антропов, например, занимал пост цензора Синода, где в основном следил за соблюдением иконографии в портретах царских особ. К тому же с учреждением Академии художеств значительно возросли требования к гравировальному ученику, который должен был наравне с учениками других классов «ежевечерне рисовать, а с натуры и писать», что предполагало его равное с ними положение[245].

Цены на гравированные портреты

Судя по сохранившимся документальным свидетельствам, эстампы стоили в десятки, сотни, а иногда и в тысячи раз дешевле, чем произведения живописи и других видов искусства. Поэтому публикация гравированного портрета была не только способом многократного воплощения образа, но и возможностью его появления в более широком социальном пространстве. Для сравнения приведем ниже цены, имея в виду, что «куль муки ржаной лучшей»[246] в 1795 году стоил 6 руб. 75 коп.[247].

Живописцу Стефано Торелли было пожаловано 3500 рублей за написание парадного портрета Екатерины II, представленного им при дворе в январе 1765 года и заслужившего, по свидетельству Штелина, «изрядное одобрение Ее императорского величества», которая подарила его Сенату[248]. При этом Рослин за портрет князя А. Б. Куракина «просил всего 300 руб.; за копию, исполненную в его мастерской, 45 руб.; за два портрета Павла Петровича 400 руб., то есть по двести рублей за каждый»[249]. Как заметил Сидоров, «гонорары Левицкого, к счастью, более или менее известные, важны как типичные для русского портретиста XVIII века. За 2 портрета «благородных девиц» Левицкий получил в 1772 году 200 рублей. Портрет Сеземова стоил всего 50 (!) рублей. За портрет Екатерины 1783 года Левицкий в два приема получил 2500 рублей — это высшая его награда. Обычно царские его портреты оплачивались по 750–800 рублей»[250]. По свидетельству Штелина, в 1772–1773 годах Левицкий «требовал и получал уже 1000 рублей за портрет Ее императорского величества в рост»[251]. В 1797 году Левицкий «запросил за портрет Марии Федоровны в рост 2500 рублей, Лампи за парадный портрет П. Зубова — 6800 (правда, вместе с рамой), а за портрет Александра и Константина — 12 тысяч рублей. Боровиковский же за портрет Муртазы-Кули-Хана получил <…> 1200 р.»[252]. Как сообщал кабинет-секретарь В. С. Попов, 12 сентября 1795 года императрица распорядилась выплатить Боровиковскому за «два портрета Ея императорского высочества великой княгини Елизаветы Алексеевны» 500 рублей[253], в то время как австрийский живописец Лампи за портрет Екатерины II получил в 1793 году 12 000 рублей[254]: по сообщению А. П. Мюллер, обычно этот художник брал за портреты по 300 рублей, а за копии в своей мастерской — по 45 рублей[255]. Гонорар французской художницы М.‐Э.‐Л. Виже-Лебрен за написание портрета великих княжон Александры Павловны и Елены Павловны (1796; ГЭ) составлял 3000 руб.[256] Беспрецедентно высокий в то время для молодого русского художника гонорар получил Щукин за написание портрета Павла I: «6 тысяч рублей денег и орден Владимира 4‐й степени»[257].

Значительно дешевле стоили живописные копии. Например, Штелин в письме к графу Хольмеру в июле 1781 года писал о приобретении живописных портретов «трех первых особ империи», созданных шведским живописцем Дальманом по оригиналам кисти Рослина. По свидетельству Штелина, эти портреты, в свою очередь, «служили покойному господину Дальману как лучшие оригиналы, с которых он делал свои копии портретов Ее императорского величества за 100 рублей, их императорских высочеств — за 50 рублей каждый, или 200 рублей за все три, которые дочь помянутого живописца дала мне уговорить себя уступить за 100 рублей»[258]. Из переписки князя А. Б. Куракина с Рослином известно, что Александр Борисович заплатил художнику за оригинал своего портрета 300 рублей, тогда как за несколько копий с него — по 45 рублей[259].

Для сравнения, из объявлений в «Санктпетербургских ведомостях» можно составить представление о стоимости гравированных портретов. В 1760 году в книжной лавке Академии художеств можно было приобрести «гридорованные образа Святаго Митрополита Димитрия, новоявленнаго Ростовскаго Чудотворца каждой по 1 рублю»[260]. По наблюдению Столпянского, в 1763 году обороты этой книжной лавки были столь значительны, что в том же году в газете появилось объявление, содержавшее уже перечень эстампов:

Желающие покупать Эстампы и Гипсовыя фигуры, получить могут оныя в Императорской Академии Художеств и в деревянном Гостином дворе под № 55. Помянутые Эстампы и фигуры суть следующия: большой портрет Ее Величества Государыни Императрицы Елизаветы Петровны, градированный господином Шмитом по 5 рублей; портрет Ея ж Величества поясной г. Чемезовым 1 рубль; портрет Его Императорского Высочества Наследника Всероссийского благоверного Государя Цесаревича и Великаго Князя Павла Петровича 50 коп.; образ св. Димитрия Митрополита Ростовскаго новоявленнаго Чудотворца 50 к.; портрет Его Сиятельства Генерала Фельдмаршала Графа Петра Семеновича Салтыкова 50 коп. и многие разные, коим цена на тех эстампах написана[261].

В 1765 году там можно было приобрести

портрет Ея Императорскаго Величества гравированной в виде краснаго и чернаго карандаша, оклеенной в синей бумаге по три рубля по 25 коп., а не оклеенной по три руб.; портрет Его Императорскаго