Читать книгу - "Рыбацкие страсти и Встречи - Николай Михайлович Матвеев"

трогательно носили в Древнем Риме рабы своих рабовладельцев. Когда и эта операция благополучно завершилась, носильщики вернулись к корме. На этот раз один из них взял на руки барышню, всю в белом наряде. Она, словно бабочка, расположилась у него на руках, обхватив за шею. Далее случилось то, чего никто не ожидал: носильщик при первом же шаге поскользнулся, видимо, наступив на поросший мелким зеленым мхом камень. На мгновение он, потеряв равновесие, не удержался и плюхнулся вместе с драгоценной ношей на руках в мутную, взболтанную ногами прибрежную воду…

Я почему-то подумал, что сейчас сотоварищи набросятся на бедолагу-неудачника, и на берегу начнется настоящая свара. Но произошло совсем другое: по берегу стал разноситься истерический хохот, когда вымокшая до нитки пара выбралась из воды. Оба были украшены зелеными водорослями, тиной и песком. Виновник зрелища, носильщик, стал похож на Ихтиандра из кинофильма «Человек-амфибия», а былая белоснежная красавица – на сказочную русалку.

После продолжительного смеха, прерывающегося некоторыми паузами, в команде ночных гостей произошло небольшое замешательство. Никто не ругался, но все понимали, что запланированное мероприятие – а судя по всему, намечалась на природе, вдали от шума городского, ночная свадьба с видом на Каму – сорвалось совсем неожиданным образом.

Носильщики стали выполнять обратную операцию – таскать поклажу с берега на катер. А молодожены – мокрехонькая невеста и приодетый жених, которого я принял первоначально за капитана катера, отошли на берегу в сторону. Оба вскоре разнагишались и бросились купаться в Каме. До меня доносился плеск воды и их восторги. Жених время от времени поднимал невесту высоко над собой и с размаху, как Стенька Разин персианку, бросал в пучину Камы. Но в отличие от неуемного атамана бросал не навсегда. Он быстро подплывал к своей избраннице, брал ее на руки и покрывал поцелуями все ее упругое мокрое тело. Делал он это страстно, горячо и громко. Свадебная экзекуция в воде продолжалась и продолжалась. Я, как завороженный, не мог оторвать взгляда от беснующихся в воде молодоженов. Возможно, в это время звенели на все голоса колокольчики на моих закидушках и наверняка меня кусали комары – я ничего не слышал и не чувствовал. Чувство радости за молодых переполняло меня, как говорится, даже со стороны. А что же переживали они в те чудесные мгновения сами!.. Дай-то бог, сохранить им эти волшебные чувства незамутненными на всю долгую совместную жизнь.

Думаю, никакая свадьба в другом виде не запомнилась бы так ярко, как та, что разыгралась совершенно неожиданно для ее участников на ночном берегу Камы. Такой свадьбе, как в песне Муслима Магомаева, «и неба было мало и земли». А я бы еще добавил: ей было мало и воды. Да будут они, эти молодожены, глубоко счастливы! Я же рад тем, что присутствовал на такой свадьбе восторженным, хотя и непрошеным свидетелем.

Завершив погрузку, один из носильщиков подошел ко мне и, разговорившись, как-то грустно произнес: «Вот видишь, что бывает. Хотели свадьбу организовать как лучше, а все у нас сорвалось». Я его сразу ободрил и успокоил: «Лучше, чем у них сейчас – более высоких чувств, – ни у кого не бывает».

Неожиданно закуковала в роще на круче предрассветная кукушка. Я редко загадываю. А тут взял да и загадал: «Сколько молодоженам этим жить в согласии, любви и наслаждаться счастьем?» Затаив дыхание, начал считать. Считать я люблю, умею и редко сбиваюсь. Видимо, на радостях я все же сбился, когда досчитал верно до 60 лет. Пусть кукушкино, как и мое человеческое, у молодоженов сбудется. Сбудется – на радость всем.

Нашли ночью спящим в стогу сена

Летом 1993 года к нам приехали гости из Перми – дядя с женой и племянник. Они знали, что мы с зятем ходим время от времени на рыбалку. В августе установилась чудная погода. Вот в такой теплый и сухой денек мы решили навестить Котловский остров, на котором в заливах и многочисленных озерах ловились щуки, окуни и караси.

У меня был отпуск, а зять посменно работал на заводе этилена. Накануне мы обсудили план нашего десанта. Было решено добираться до места рыбалки двумя партиями. Я должен был десантироваться на остров первым в послеобеденное время, а зять – после работы подвезти на своей машине гостей до своего огорода в Ильинке и всем вместе присоединиться ко мне позднее, перебравшись на остров.

Что касается меня, то я довольно благополучно добрался до перемычки, где камская вода вливается в Старую Каму, и почти беспрепятственно, сняв штаны, перешел по мелководью на остров: не пришлось даже использовать резиновую лодку.

Место для рыбалки на острове мы заранее согласовали и планировали заночевать там в одном из ближайших стогов сена. Жизнь, однако, часто вносит коррективы в любые планы. Когда я вышел к условленному месту, оно было занято многочисленными рыбаками. Мне пришлось удалиться от него по берегу примерно на километр. Стогов сена на острове было много, так что проблемы с ночевкой не существовало.

Я приготовил лодку, отладил снасть и с легкой руки начал блеснить. Хорошего клева не было, но мне удалось подцепить пару приличных щучек, чем уже обеспечивалась вечерняя уха с дымком у костра.

Все вроде бы шло к этому. Однако мои компаньоны почему-то сильно задерживались. Я начал строить различные гипотезы и догадки насчет их опоздания. Возможно, думал я, зять задержался на работе или переправа на перемычке не заладилась в связи с подъемом воды в Каме. В такие минуты в голову лезут какие-то тревожные мысли о неприятностях в дороге с нехорошими исходами.

День, тем не менее, угасал: солнце, как бы играя в прятки, готовилось погрузиться за горизонт до самого утра. Моих гостей все не было. Я убрал лодку и снасти в заросли кустарника, а сам начал вглядываться в островную даль – туда, откуда должны прибыть мои компаньоны. Их все не было видно. Окончательно стемнело, на остров навалилась летняя ночь. Загудели ненасытные комары. Я не стал разводить костер, а спешно зарылся в душистое сено. Своих попутчиков я окончательно перестал ждать, решив, что коллективная рыбалка сорвалась.

Знакомый с детства тонкий аромат сена подействовал на меня как снотворное. Сон быстро сморил меня. Мне зачем-то снилась переправа на понтонах через схваченный ледяной коркой водоем под неожиданным вражеским огнем. Та самая переправа, которую мастерски изобразил А.Твардовский в бессмертном «Василии Теркине». Я сам находился будто бы на берегу и подавал руку булькающему в ледяной воде Теркину. На мгновение я