Читать книгу - "Искра Хаоса - Agsel"

— Получается, так. Эй, вы ещё долго будете обжиматься у меня на глазах?!

— Столько, сколько потребуется.

И что на меня нашло? Хотя в этой манере говорить есть свои плюсы, чувствую, с сенпаем такое бы не прокатило. Пробормотав что-то разрешительное, сестра удалилась в свою комнату.

Сенпай как-то странно затих. Ты же девушка, это нормально, что ты всё равно аж светишься от удовольствия в моих объятиях? Стоп!

— Сенпай, ты светишься?

Заметила.

— Да, в зависимости от количества полученных положительных эмоций, моё тело частично обращается в магический свет.

— Ясно. Мне следует меньше тебя баловать? — сделала напрашивающийся вывод я.

Мне кажется, это подходящий момент.

— Цукико, — он произнёс моё имя с какой-то особенной нежностью. Женский голос усугублял это, делая более заметным, — есть вещи, которых нельзя избежать. Иногда надо просто решиться.

Я почувствовала его руки на своих плечах. Он плавно притянул меня ближе и неловко поцеловал. Наверное, будь у меня больше опыта, поцелуй можно было бы назвать неумелым, но я чувствовала нежность, скрывающуюся за ним. По ощущениям, будто он решил разом высвободить все те чувства, что сдерживал в себе. Всю любовь. Всю страсть. Всю нежность. Всё, что у него было. До конца.

В комнате стало светло, будто днём, но неожиданно его губы будто исчезли.

Прости…

— Сенпай, тебе не за что извиняться, — произнесла я в одинокую пустоту комнаты, — Эм, сенпай?

Но в лунном свете лишь одиноко лежала кучка его вещей. Прикоснувшись к ним, я осознала пугающую действительность — его больше нет. Он исчез, растворившись светом.

Боль и пустота, пришли на смену эйфории, испытанной мной от внезапной решительности сенпая. Хотелось плакать и кататься по полу, но со стороны моё лицо было всё таким же бесстрастным.

Не обуваясь, в одной пижаме, я вышла на улицу. Ночной ветер больно жалил холодом, но всё это виделось мне как-то отстранённо. Сейчас это не имело значения.

Я подошла и открыла дверь пристройки, в которую были перенесены вещи сенпая. Я подошла к большой статуе кошачьего бога — нашей семейной реликвии — и произнесла:

— Я знаю, что не в твоей власти вернуть мне сенпая. Но ты можешь, отправить меня вслед за ним, в то же место, где окажется он. Прошу, позволь мне быть рядом с ним.

— Я обещал не делать этого, — меня не удивило даже то, что он заговорил, — ничего не могу с этим поделать.

В этот момент мне казалось, будто умерла моя душа. Даже если бы я, вдруг, снова смогла выражать свои эмоции, невозможно выразить боль настолько сильную, что стирает саму себя. Печальная пустота.

Я стояла, глядя на оказавшегося таким бесполезным в нужный час кошачьего бога, и ничего не делала. Просто стояла, смотрела и ждала смерти. Смерти, как избавления.

***

Перед статуей кошачьего бога стояла юная девушка, сама того не осознавая, молившаяся об избавлении.

И на этот раз добрый бог доброго мира мог дать ей желаемое.

— А? Что? Что я здесь делаю? — удивилась девушка.

Она забыла о парне, что волей случая попал в тело её возлюбленного, заняв его место в сердце прекрасной девушки. Но это было не важно, ведь кусочек личности этого парня, глубоко отпечатался в её характере. Теперь она уже не та, что была до встречи с ним. Девушка не осознаёт этого, возвращаясь в свой тёплый дом, при этом легкомысленно ругая ночной холод и этот ледяной ветер.

---------------------------------------------------------------------

Конец первой части. Вторая будет тут же, в этой книге.

Начало второй части: 1. Мир в серых тонах

Сколько я провёл в том прекрасном и светлом мире? Снова и снова этот вопрос терзает мой разум, который отказывается верить, что такая масса событий могла произойти за каких-то два месяца.

Даже если отвлечься от тщетности любых благ, что я могу получить в очередном мирке, в котором оказался, это не имеет смысла, если я каждый раз буду умирать почти сразу после появления в иной реальности.

Я тоскую по тем счастливым денькам в компании девушки, которую люблю. С самого начала я помнил о неотвратимости конца, но беспокоился больше о ней, нежели о себе. Теперь же, когда она в безопасности, тоска, боль и апатия пришли на смену суетливому беспокойству.

Сейчас я задумываюсь, а стоило ли принимать предложение того старика. Тогда бы не было тех замечательных деньков. Вместо них была бы серая монотонная жизнь, в которой меня и её разделяет непреодолимая четвёртая стена. Но не было бы и той боли, что я испытываю, осознавая безвозвратность прошлого. Да, чисто в теории, очередной выброс хаоса может и вернуть меня в прошлое или в тот мир, но как тогда уже не будет.

Уже идёт третий день, как я заперся в комнате и отказываюсь от еды. Поначалу, родители моего нового вместилища грозили какими-то детскими наказаниями, типа домашнего ареста. Затем беспокоились о моём самочувствии. В конце концов, я немного отвлёкся от депрессии, чтобы возжелать тишины.

Как ни странно, звуки вокруг стихли, давая отдых моим уставшим от шумов ушам. И только оказавшись в покое, я осознал, что не потрудился выполнить элементарных действий. Ненадолго отодвинув апатию, отдал приказ системе разархивировать память тела.

***

Итак, в данной локации меня зовут Джон Митхольд и я маглорожденный волшебник. Да, это один из миров с Гарри Поттером. Только он тут какой-то… Скажем так, фанонный. Он носит несколько фамильных пирсингов, отчего похож на дикобраза и общается с Малфоем, вместо Рона. Гермиона красавица, суперталантлива и имеет черную волшебную палочку, выполненную в форме странного пальца с тремя фалангами. Ходят слухи, что это палец дементора.

Подозреваю, что попаданец именно она, так как в её разговорах часто мелькают слова «уровень», «статы» и «канон». Делаем вывод, что местная Гермиона обладает способностями игрока. Будет проблемно, если она попытается меня оценить, но я не думаю, что невзрачный паренёк-третьекурсник с Хаффлпафа заинтересует королеву всех второкурсников, хозяйку Малфоя и т. д. и т. п. мисс Грейнджер.

Пусть творят, что хотят, а я… На меня снова накатила депрессия, хотя новая информация и немного ослабила её.

Наверное, надо поесть? Из воспоминаний Джона я узнал, что его родители неплохие люди. А ведь они не виноваты, что у меня тут горе.