Читать книгу - "«Франкенштейн» и другие страшные истории - Сельма Лагерлеф"

Все, у кого были лошади, верхом поскакали к пасторскому дому. Когда люди сбежались, то показалось, что в доме все спят, хотя огонь поднимался к небу высоким столбом. Горели дворовые строения и кучи соломы и хвороста, сложенные у стен. Растаял снег на крышах, и там уже дымилась солома. Было ясно, что это поджог. Но все изумлялись, почему так крепко спит господин Арне и его домашние.

Люди разметали длинными кольями горящий хворост. Скинули на землю солому, начинавшую тлеть. Потом все бросились к входной двери, чтобы разбудить господина Арне. Но никто не осмелился распахнуть ее, даже взяться за ручку. Потому что из-под двери вытекала струя крови.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился помощник господина Арне – Олав. Он шатался, на голове у него зияла кровавая рана. Одно мгновение он стоял молча, затем с трудом проговорил:

– Сегодня ночью господина Арне и всех живущих в доме убили трое мужчин, одетых в звериные шкуры.

Больше он ничего не мог сказать и упал замертво к ногам собравшихся.

Все вошли в дом и увидели мертвых людей, лежащих в крови. Большой дубовый сундук, в котором господин Арне хранил сокровища, исчез.

По пасторскому лугу от ворот шел санный след. Люди бросились по этому следу, надеясь нагнать убийц. Тут кто-то сказал, что нет трупа бедной сиротки Эльсалиль, которую господин Арне приютил у себя. Обыскали весь дом и наконец нашли ее за печкой. Она спряталась там и осталась невредимой. Но от страха и отчаяния она не могла сказать ни одного слова.

На мостках

Торарин увез с собой бедную Эльсалиль, спасшуюся от кровавой смерти.

«Больше ничего я не могу сделать в память о господине Арне, – подумал Торарин. – Все-таки для девочки будет лучше, если она поедет со мной в город, в мою бедную хижину, чем останется здесь. Мало ли что с ней может случиться?»

Первое время Эльсалиль плакала с утра до ночи. Она грустила по господину Арне и его семье, но особенно она тосковала по своей названой сестре.

– Ах зачем я спряталась за печкой, лучше бы я умерла вместе с Нинисель!

Старая мать Торарина молчала, пока сын был дома. Но как-то утром, когда он уехал, она сказала:

– Я не так богата, Эльсалиль, чтобы кормить и одевать тебя, пока ты думаешь о своем горе. Пойдем со мной на мостки, я научу тебя чистить рыбу.

Эльсалиль пошла с ней на мостки и трудилась весь день, как и другие рыбачки. Работавшие женщины были молоды и веселы, они заговорили с Эльсалиль и стали расспрашивать, почему она так грустна и молчалива. Эльсалиль рассказала, что с ней случилось и как погибли близкие ей люди.

Во время ее рассказа черная тень упала на стол, возле которого стояла Эльсалиль. Она подняла голову и увидела трех знатных господ в широкополых шляпах с перьями и в одеждах, расшитых шелком и золотом. Эльсалиль прервала работу. Она, не опуская глаз, смотрела на незнакомцев.

– Мы пришли сюда, девушка, не для того, чтобы тебя напугать, мы хотим выслушать твой рассказ. Мы прибыли сюда, чтобы после уехать в Шотландию, но узнали, что все проливы и фьорды замерзли. Наш корабль стоит неподвижно, и нам приходится оставаться здесь и ждать.

Тогда Эльсалиль взяла себя в руки и повторила свой рассказ. Во время рассказа Эльсалиль три незнакомца внимательно и напряженно слушали ее. Они ни разу не переглянулись между собой, только глаза их сверкали. Но глаза Эльсалиль были полны слез, и она ничего не видела. Она не обратила внимания, что у стоявшего перед ней человека зубы были как у волка.

– Значит, ты так близко видела убийц, что могла бы их узнать, если бы встретила? – спросил он.

– Я видела их только при свете лучины, – ответила Эльсалиль. – Но думаю, что с Божьей помощью я все-таки узнала бы их.

Кроткая маленькая Эльсалиль откинула назад голову, глаза ее заблестели, и она добавила:

– Я хотела бы, чтобы они были живы, чтобы их найти и поймать. Я хотела бы вырвать сердце из груди каждого из них!

– Но ты такая маленькая и слабенькая, девочка, – засмеялся незнакомец.

– Я скорее сама умру, чем дам им спастись! – голос Эльсалиль зазвенел. – Я знаю, они сильны, могущественны, но от меня им не спастись!

Все трое незнакомцев рассмеялись.

– Я не могу забыть, что они лишили меня дома и семьи, – продолжала Эльсалиль. – И теперь я должна стоять на холоде и потрошить рыбу. Я никогда не забуду, что они убили мою названую сестру, ту, которая так меня любила.

Незнакомцы повернулись так, как будто им наскучил рассказ Эльсалиль, и пошли по узкой улочке, ведущей к набережной. Но до слуха Эльсалиль еще долго доносились их насмешливые резкие голоса.

Посланница

Господина Арне похоронили около церкви Сульберги. Он пользовался такой любовью в округе, что на его похороны пришло много народу. За день столько людей двигалось по полям, что к вечеру нигде не осталось и полоски снега, не вытоптанной ногами.

Поздно вечером, когда все разошлись, Торарин ехал по дороге и остановился у трактира, где и опорожнил не одну кружку пива. Он устал и прилег на возу.

– Друг мой Грим, – обратился он к собаке. – Если бы я поверил в предсказание старой госпожи, то я мог бы что-нибудь сделать. Я часто об этом думаю, Грим, собачка моя. У меня так тяжело на душе, как будто я сам помогал убийцам господина Арне.

Пока Торарин болтал со своей собакой, его лошадь плелась как ей вздумается. Возле усадьбы пастора она по старой привычке повернула во двор и остановилась возле конюшни.

Торарин поднял голову и содрогнулся при мысли, что лошадь привела его в усадьбу господина Арне. Он схватил вожжи, чтобы повернуть назад и выехать на дорогу, но в эту минуту перед ним оказался старый Олав, служивший в доме пастора.

– Куда ты сегодня так торопишься? Останься ночевать у нас, – сказал Олав. – Войди в дом, господин Арне ждет тебя.

Торарин задрожал от страха. Он не мог понять, во сне это происходит или наяву. Ведь неделю назад он видел Олава с зияющей раной на голове. Торарин сильнее дернул вожжи, ему хотелось скорее уехать. Но Олав взял лошадь под уздцы и заставил ее остановиться.

– Не упрямься, Торарин, – сказал он. – Господин Арне еще не ложился спать, он сидит и ждет тебя.

Торарин хотел было сказать, что он не хочет оставаться в этом доме, в котором