Читать книгу - "Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff"

конечном итоге многое просочилось. Большинство этих мероприятий включало в себя тайное финансирование и поставки оружия, оборудования и обучения. Однако оставалась некоторая неопределенность относительно возможного прямого американского военного участия - хотя на самом деле его не было. В то время, однако, это было менее ясно, как, например, когда министр обороны США в 1986 году выступал на военной конференции США по войне низкой интенсивности, подробно рассказывая о повстанческих и противоповстанческих действиях и роли американских "сил специальных операций". Помимо того, что Соединенные Штаты "должны решить, оправдывают ли наши интересы вмешательство" в каждом конкретном случае, он также неоднозначно высказался о том, как будут определяться американские интересы. Например, "Мы должны решить, является ли существующее руководство лучше или хуже для своего народа и наших интересов, чем возможные альтернативы". Ранее, в 1982 году, Уайнбергер также выдвинул концепцию "горизонтальной эскалации", в соответствии с которой Соединенные Штаты могут отреагировать на вызов в одном месте путем силового инициирования контрдействий в другом месте. А в 1983 году Уайнбергер возвел ориентированную на Третий мир Объединенную оперативную группу быстрого развертывания (созданную в 1980 году в соответствии с доктриной Картера) в ранг Центрального командования США, по крайней мере, номинально равного Европейскому, Атлантическому и Тихоокеанскому командованиям, и повысил его командующего до аналогичного четырехзвездного статуса. Итак, общая тема Вайнбергера - озвученная с типичной гиперболой в его вступительных предложениях - заключалась в том, что война окружает нас повсюду, и "практически в каждом случае за маской скрывается Советский Союз и те, кто выполняет его приказы". Более того, "если правильно и справедливо, что мы должны помогать тем, кто стремится оставаться свободными, то мы вряд ли можем отмахнуться от тех, кто потерял свою свободу и хочет ее вернуть. Совершенно очевидно, что мы не можем сосуществовать с так называемой "брежневской доктриной"".

Какие бы намеренные или ненамеренные двусмысленности ни окружали американские намерения в отношении реализации доктрины Рейгана, существовало еще более широкое размывание ответственности. Значительное число американских и международных частных компаний занимались обсуждением, организацией, а в некоторых случаях и участием в военизированной деятельности по всему миру. Например, в июне 1985 года, еще до отмены Конгрессом поправки Кларка, запрещающей помощь США повстанцам в Анголе, глобальный "альянс" антикоммунистических повстанцев, называющих себя Вооруженными движениями, борющимися против советского экспансионизма, собрался в Джамбе, Ангола, оплоте повстанцев Савимби. В ней приняли участие партизанские лидеры из Афганистана, Никарагуа, Анголы и Лаоса. Конференцию спонсировала частная вашингтонская организация "Граждане за Америку", консервативная лоббистская группа, возглавляемая Левисом Лерманом. Джонас Савимби объявил, что первой целью альянса (которая, как можно было предположить, будет заключаться в координации и нагнетании усилий) будет "заставить народ Соединенных Штатов понять суть борьбы". Но была и еще более необычная особенность этого дела: Президент Рейган направил послание поддержки конференции, заявив, что цели повстанцев "являются нашими целями" - поспешное моральное обязательство, а также непродуманное политическое действие. Три месяца спустя, когда Всемирная антикоммунистическая лига проводила свой восемнадцатый ежегодный съезд в Далласе, Президент Рейган снова направил приветствие и послание, в котором говорилось следующее: "Я благодарю всех вас за участие в этом благородном деле. Наши совместные усилия двигают ход истории к мировой свободе". Прежде чем похвалить "всех", Рейгану не мешало бы узнать, что среди участников конференции были люди, тесно связанные с правыми эскадронами смерти в Гондурасе, Гватемале и Сальвадоре, алчные повстанцы в Мозамбике, представители журнала Soldier of Fortune и другие, не все преданные "благородному делу", которое Рейган имел в виду.

 

Доктрина Рейгана особенно понравилась идеологическим антикоммунистам в администрации и идеологическим настроениям Рейгана, но она также была полезна тем, кто преследовал более конкретные политические и стратегические цели, например, секретарю Шульцу, который стремился заставить Советский Союз прекратить поддержку марксистских режимов, а также работать над разрешением региональных конфликтов. Он также был принят такими людьми, как Уильям Кейси и другие, которые хотели усилить тайные операции, а также секретарем Уайнбергером и другими, которые выступали против переговоров с Советским Союзом и хотели сохранить атмосферу угрозы, что способствовало бы выделению больших средств на оборону.

Формулировка "доктрины" и политики как борьбы между силами Добра и Зла несла в себе семена серьезных трудностей. Прежде всего, она не отражала реальность. Правительства Никарагуа, Анголы, Афганистана, Камбоджи, Эфиопии и Мозамбика возглавлялись самозваными марксистами, и все они были в той или иной степени авторитарными, но сильно различались по своим недостаткам и достоинствам. Более того, все они были режимами коренного населения. Повстанцы также представляли собой разнообразную смесь (некоторые из них, особенно в Эфиопии и Камбодже, и, возможно, в Анголе, также были марксистами). Определяя всех повстанцев как антикоммунистов и определяя антикоммунистов как сторонников демократии, правительство США считало фундаменталистских моджахедов, контрас и воинов ангольских племен "свободными борцами", борющимися за демократию и права человека, хотя это было совсем не так. И все же президент Рейган даже назвал контрас "морально равными нашим отцам-основателям". Очень часто самым важным отличительным признаком этих бойцов была борьба за власть, против традиционных врагов или опыт лишений, а не про- или антидемократические ценности. -Через несколько лет те же правительства в Афганистане, Анголе, Камбодже и Мозамбике отказались от марксизма. В Никарагуа и Камбодже они отказались от власти, в Никарагуа после проведения и проигрыша свободных выборов в 1990 году. В Анголе после свободных выборов в 1993 году проигравший - наш "борец за свободу" Савимби, якобы преданный демократии, - был тем, кто возобновил войну. В Афганистане победившие после 1992 года "демократические" моджахеды воевали друг против друга с не меньшим энтузиазмом, чем против предыдущего режима. Права человека (в частности, женщин) зачастую соблюдались хуже.

Вторым недостатком доктрины было культивирование двойных стандартов в американском мышлении. Министр Шульц скривился, когда репортеры попросили его определить разницу между террористом и борцом за свободу - для него эта разница была существенной. Но борцы за свободу контрас сражались очень похоже на сальвадорских повстанцев или любой другой сельский партизанский отряд. США сами обучали контрас закладке взрывчатки, саботажу, методам бесшумного убийства и другим приемам, неотличимым от террористической деятельности, то они не смогли провести различие. Соединенные Штаты использовали Рамона Медину для подготовки контрас и вообще в качестве эксперта по "борьбе с терроризмом" в Центральной Америке; откуда у него такие знания? Как Луис Посада Каррилес, его настоящее имя, он был террористом, который до сих пор разыскивается Венесуэлой за установку бомбы, которая взорвала авиалайнер компании Cubana de Aviaci6n ciil в октябре 1976 года, убив семьдесят три человека. Возможно, Соединенные Штаты не считали это террористическим актом,