Читать книгу - "Питерские тайны Владимира Яковлева - Павел Шеремет"

которых у Питера не было. Тем не менее Яковлев настоял на принятии большой дорожной программы. В активном дорожном строительстве были и плюсы и минусы: многие даже шутили, что город вновь оказался на блокадном положении, потому что все вокруг перерыли. Ходил даже анекдот, что как только улицу назовут красиво, ее сразу же Яковлев начинает перекапывать. Плодами той дорожной программы теперь с удовольствием пользуется Валентина Матвиенко, периодически перерезая красные ленточки и укрепляя тем самым свой управленческий авторитет. Да и грузоперевозчики, устав от таможенных поборов и государственного беспредела белорусских властей, перевели основные потоки из Европы в Россию на Ленинградское шоссе, а широкая «олимпийская трасса» Москва — Минск — Брест опустела.

Все перечисленные выше действия Яковлева опровергали опасения его оппонентов, что город зачахнет при новом главе. Он понимал городское хозяйство как сложную социально-экономическую систему и не боялся ее развивать, укрепляя этим и собственные позиции. Победив на выборах в тяжелой борьбе с минимальным перевесом, Яковлев знал, как правильно распорядиться полученной властью и не пытался тупо удерживать ее, лавируя между различными группировками и размениваясь на тактические и популистские ходы.

Зачистки среди коллег по городскому правительству времен Анатолия Собчака новый губернатор, как и обещал, не проводил. Сразу, в пылу предвыборной горячки, с азартом победителя он настаивал на возбуждении уголовных дел по нескольким случаям клеветы во время избирательной кампании и проведении проверки финансового управления, которое курировал Алексей Кудрин (ныне — министр финансов России). Но головокружение и упоение победой прошли очень быстро — реальный городской бюджет текущего года, вдобавок ко всему не утвержденный местным парламентом, представлял на тот момент один большой дефицит. Возникла необходимость ревизии всех средств и источников их поступления, поэтому первым решением нового губернатора стало решение о создании комиссии для проверки финансовой политики предыдущего правительства за первую половину 1996 года. Хватило всего трех недель, только поверхностного взгляда на состояние дел, чтобы понять: чужие долги придется отдавать еще долго. Вновь назначенный вице-губернатором Петербурга Вячеслав Щербаков назвал итоги работы комиссии по оценке состояния и использования имущественных и финансовых ресурсов города сенсационными. Городская экономика находится «в удручающем состоянии», ресурсная политика «уродлива», а имущественная отсутствует вовсе — таков приговор Щербакова. Наблюдатели, правда, считали эти выводы заранее предопределенными составом самой комиссии: большая часть ее членов когда-то работала вместе с Собчаком и по разным причинам ушла из правительства. А сейчас комиссия Щербакова выявила «три группы фактов».

Во-первых, необоснованный и стремительный накануне выборов рост задолженности города перед государственным бюджетом. Вторая группа фактов объединяла конкретные странные распоряжения бывшего мэра, которые требовали более детального изучения. Например, огромный кредит, который в 1989 году получило государственное предприятие «Ленхлебпром» на закупку оборудования. Позже хлебокомбинат преобразовали в акционерное общество «Петрохлеб», но проценты по кредиту по-прежнему платил город. И, наконец, данные по третьей группе факторов были переданы в правоохранительные органы — прокуратуру, налоговую полицию и ФСБ — для особого расследования. По утверждению Щербакова, комиссия обнаружила «заведомые нарушения законодательства». Наиболее удручающее впечатление на контр-адмирала произвела толстая папка предвыборных распоряжений Анатолия Собчака. Бюджетные деньги выделялись «кому попало» — фонду национальных культур, дирекции пасхального фестиваля, месячнику европейской культуры и далее по списку. Резюме: «Представленный комитетом экономики и финансов мэрии отчет об исполнении бюджета за 1995 год и данные о доходах города за 5 месяцев нельзя признать достоверными. Привлечение заемных средств для покрытия бюджетного дефицита осуществлялось крайне нерационально — в ущерб обеспечению потребностей бюджета и развития городского хозяйства».

Щербаков заявил, что на следующем этапе комиссия определит конкретных виновников «развала» экономики Петербурга и публично их назовет. Именно адмирал и второй заместитель Яковлева Игорь Артемьев настаивали на создании специальной комиссии для проведения финансовой ревизии. Они выступали категорически против даже гипотетической возможности продолжения работы в городском правительстве Алексея Кудрина, и выводы комиссии стали своеобразным приговором и обоснованием отстранения отдел бывшего главного финансиста города.

Почему «разоблачение» деятельности Собчака вызывало такой интерес? Почему даже за мелкие оплошности он достоин большего осуждения, чем какой-нибудь номенклатурщик советского разлива, пробравшийся потом на верхние этажи демократической иерархии? Слишком высоки были ожидания людей, обращенные к лидерам демократического движения в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века. Слишком много обычные граждане Советского Союза потеряли и многим пожертвовали ради демократического обновления и новой страны, ради того, сути чего до конца они не понимали. Всю свою предыдущую жизнь пришлось перечеркнуть, выживая во времена мирной, но все-таки революции. Поэтому так жестко и спрашивают с запутавшихся лидеров этой самой демократической революции, не прощают и вообще не скоро простят им естественные человеческие слабости и ошибки. Да, лидеры демократического движения делали великое дело, стремились превратить Россию в свободное государство, но сами при этом вели себя как бессмертные, словно перед ними — бесконечность для экспериментов и исправления ошибок. Оказалось, что они смертны, что у них такие же слабости, как и у их предшественников, что они подвержены порокам и с трудом противостоят соблазнам. Они не выдержали испытания ни славой, ни властью, ни деньгами, поэтому люди и не прощают. Лужкову в кепке — прощают, зная, что он «у кормушки» и ничем не лучше, а во много раз хуже и опаснее того же Собчака. Все равно прощают. Какой с него спрос? Он к новой жизни не призывал, революций не устраивал, он только на полную катушку воспользовался вновь открывшимися возможностями, прикрываясь разговорами о защите слабых, о порядке и справедливости. А Собчак призывал, обличал и проповедовал, поэтому и спрос с него многократно строже.

В общем, летом 1996 года в Питере все ждали «охоты на ведьм». Тем более что поводов для разоблачений хватало.

Например, громко обсуждали историю некой г-жи Маниловой — главного редактора газеты «Невское время». Во время выборов газета, рассказывают, напоминала кроссворд с одним словом «Собчак» и по горизонтали, и по вертикали. Пропаганда Собчака была настолько открытой, а воля Смольного в редакционной политике — настолько явной, что отдел политики — пять человек — заявил об уходе из газеты. Алла Манилова оправдывалась: она поддерживает Собчака чистосердечно и бескорыстно, потому что он — демократ.

Однако после выборов появились на свет документы, из которых следовало, что демократические убеждения бывшего мэра — не единственная причина сердечного отношения к нему со стороны г-жи Маниловой. За четыре дня до второго тура голосования, когда накал предвыборной борьбы достиг апогея, Алла Манилова направила губернатору письмо с просьбой выделить в центре города квартиру. Более всего г-жа редакторша сетовала на то, что вынуждена поздно вечером возвращаться домой