Читать книгу - "Мамы. Письма на заметку - Шон Ашер"

юный возраст, мое земное предназначение уже исполнено, и я готов к смерти. Лишь об одном я сожалею: что не смогу приносить тебе радость на закате твоих лет своим присутствием; но я знаю, что годы твоей старости будут мирными, и в это я внес непосредственный вклад, так что и в этом отношении жизнь моя не пропадет втуне.

Любящий тебя сын

26

Твоя любящая дочь

В Рождество 1854 года, за 14 лет до выхода в свет первого тома «Маленьких женщин» – наполовину автобиографического романа, которому суждено будет прославить ее на весь мир, – двадцатидвухлетняя Луиза Мэй Олкотт вручила матери это письмо в сопровождении экземпляра «Басен о цветах», сборника волшебных сказок, написанных ею пятью годами ранее для своей подруги Эллен Эмерсон. Отец Эллен, джентльмен по имени Ральф Уолдо Эмерсон, был ведущим деятелем движения трансценденталистов – как и Амос, отец Луизы, основавший в 1840-х годах утопическую коммуну, в которой провел недолгое время со своей семьей, и лично занимавшийся образованием всех своих детей. Несмотря на свою подчиненность сильной личности отца, наиболее крепкие узы связывали Луизу с матерью, тоже писательницей; по случаю десятилетия мать подарила Луизе пенал для письменных принадлежностей, приложив к нему записку: «Моя милая дочь… Вот пенал, который я тебе обещала; я наблюдаю в тебе склонность к писательству и хотела бы поддержать тебя в этом начинании».

Луиза Мэй Олкотт – к Эбби Мэй Олкотт

13 декабря 1875 г.

Пинкни-стрит, 20

Бостон, декабря 25 числа, 1854 г.

Дорогая мама!

В твой рождественский чулок я вкладываю своего «первенца», зная, что ты примешь его со всеми недостатками (как поступают все добрые бабушки) и расценишь его как всего лишь залог моих будущих достижений; вооруженная твоим благословением, я надеюсь со временем перейти от фей и басен к людям и действительности.

Если в моей книге и найдется капля прекрасного или поэтического, то только благодаря твоему интересу к моим упражнениям и твоей поддержке всех моих усилий; если же когда-нибудь мне удастся сочинить что-либо достойное, наибольшую радость мне принесет сознание, что этим я обязана тебе – как и всем лучшим во мне; мои писания уже имеют смысл, если тебе они нравятся.

‘ЕСЛИ ЖЕ КОГДА-НИБУДЬ МНЕ УДАСТСЯ СОЧИНИТЬ ЧТО-ЛИБО ДОСТОЙНОЕ, НАИБОЛЬШУЮ РАДОСТЬ МНЕ ПРИНЕСЕТ СОЗНАНИЕ, ЧТО ЭТИМ Я ОБЯЗАНА ТЕБЕ – КАК И ВСЕМ ЛУЧШИМ ВО МНЕ ’.

Джо[35] по дому хлопочет,

Лампу задуть уже хочет.

Милой моей матери, с новогодними пожеланиями,

счастливого Рождества,

остаюсь твоя любящая дочь, Луи

27

Пишу тебе в первый раз после смертного приговора

Байя Мамади родилась в 1940 году в старом квартале Алжира, к пяти годам осталась сиротой и была принята в другую семью. Десятью годами позже она присоединилась к Фронту национального освобождения, а в шестнадцать участвовала в битве за Алжир против французских колонизаторов. Незадолго до рождества 1957 года семнадцатилетняя Байя Хосин была арестована французами по обвинению в терроризме и приговорена к смерти трибуналом в Алжире. Свою приемную мать она поставила в известность письмом. Приговор ей и пятерым сообщницам был подтвержден трибуналом в Оране, но в случае Хосин впоследствии смягчен в силу возраста. В 1962 году она была освобождена из тюрьмы. Байя стала журналистом, а потом избиралась в парламент независимого Алжира, где продолжила борьбу за права самых нуждающихся членов общества.

Байя Хосин – к своей матери

1957 год, накануне рождества

Милая мама,

пишу тебе в первый раз после смертного приговора. Я и мои боевые сестры приняли его спокойно и с достоинством. Надеюсь, что и ты отнесешься к нему так же. Я верю в твою стойкость; знаю, что ты переживешь это известие достойно. Мы уже потребовали пересмотра, так что ты скорее всего уже знаешь, что меня ждет еще один суд.

С адвокатом я виделась вчера после того, как она встретилась с тобой. Она в ужасе от приговора. Как бы то ни было, она обещала зайти к тебе еще раз.

У меня все хорошо, я ни в чем не нуждаюсь. Свидание разрешили в четверг.

Правда ведь, мы все равно близко друг к другу?

Заканчиваю; мне нужно составить список своей одежды – ее у нас отняли и одели в тюремное.

Поцелуй детей и тетю Хаджилу.

Передавай привет соседям.

Целую нежно, Байя

28

Я люблю ее больше всего на свете

Марта Геллхорн родилась в 1908 году в Сент-Луисе, в штате Миссури, в семье врача-гинеколога Джорджа Геллхорна и его жены, суфражистки Эдны Геллхорн. Она приобрела репутацию одного из лучших военных корреспондентов нашего времени благодаря репортажам с гражданской войны в Испании и с фронтов Второй мировой. В 1970 году, в возрасте 62 лет, она перебралась в Лондон, где и провела остаток жизни – после того, как в том же году ее любимая мать Эдна, в прошлом неутомимая активистка в борьбе за права женщин, умерла, дожив до 91 года. У постели угасающей матери, в ожидании неизбежного, Марта и написала это письмо своей подруге.

Марта Геллхорн – к Люси Морхэд

1970 г.

Сент-Луис, воскресенье

Дорогая Люси,

пишу тебе от постели матери, где вместе с ней день за днем ожидаю ее освобождения. Раньше лицо ее никогда не казалось мне измученным, но похоже, эта смертельная усталость для нее – страдание. Исхудала почти как бельзенские[36], кожа да кости. Пока я с ней, непрерывно плачу – а все остальное время как будто в чужом сне, вне реальности. Ни в чем не вижу смысла, все это невыносимо. Думаю теперь о тебе и о тех десяти днях, которые ты провела рядом с Аланом, пока он лежал в коме. Жизнь в конце концов заставляет нас узнать пределы выносливости. Я всегда вспоминаю о концлагерях[37], когда нуждаюсь в перспективе посреди собственных неурядиц. Но страдания мои сейчас не за меня, а за нее – пока она в сознании, хотя и не открывает глаз и слишком слаба, чтобы говорить, я знаю, что она их чувствует и думает в отчаянии: «Когда же мне будет позволено уйти».

Я люблю ее больше всего на свете, всегда любила, ей одной из всех оставалась верна, а теперь – зову ее смерть, прошу позволить ей покинуть мир, где для нее не осталось ничего, кроме свинцовой усталости.

‘Я ЛЮБЛЮ ЕЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ, ВСЕГДА ЛЮБИЛА, ЕЙ ОДНОЙ ИЗ ВСЕХ ОСТАВАЛАСЬ ВЕРНА ’.

Пока она дышит, я буду с ней.