Читать книгу - "Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933 - Ричард Джон Эванс"

начале века подавляющее большинство немцев всё ещё в основном верили в эти вещи. Социал-демократы — самая популярная политическая партия в Германии — считали себя защитниками принципов, которые, по их мнению, совершенно не удалось защитить германским либералам. Сами же либералы всё ещё оставались силой, с которой приходилось считаться, а в последние мирные годы до 1914-го наблюдались даже некоторые признаки возрождения либерализма[128]. Но уже к этому времени стали предприниматься серьёзные попытки объединить вместе некоторые идеи экстремального национализма, антисемитизма и революционной борьбы против традиций в новую синтетическую форму и придать им некоторое подобие организованности. Политический костёр радикальных идей, из которого в конечном счёте родился нацизм, уже вовсю бушевал до Первой мировой войны[129].

Дух 1914 года

I

По другую сторону границы в немецкоговорящей части Австрии другой вариант радикального антисемитизма был предложен Георгом Риттером фон Шёнерером, сыном железнодорожного инженера, которому за заслуги на государственной службе император присвоил дворянское звание. В год своего поражения от Пруссии в 1866 г. Габсбургская монархия разделилась на две равные половины: Австрию и Венгрию, связанные вместе фигурой императора Франца-Иосифа и его центральной администрацией в Вене. Эта администрация в состояла большей частью из людей, говорящих на немецком, а около шести миллионов австрийских немцев примирились с исключением из Германской конфедерации, прочно ассоциируя себя с Габсбургами и считая себя правящей группой империи. Однако Шёнерера это не устраивало. «Если бы мы только принадлежали Германской империи!» — восклицал он в австрийском парламенте в 1878 г. Радикальный и прогрессивный землевладелец Шёнерер был сторонником всеобщего избирательного права для мужчин, полной секуляризации образования, национализации железных дорог (вероятно, это было навеяно родом занятий его отца) и государственной поддержки мелких фермеров и ремесленников. Он считал венгров и другие национальности в Габсбургской монархии препятствием для прогресса немцев, которые, по его мнению, добились бы гораздо лучшего экономического и социального положения, будучи в союзе с Германским рейхом[130].

Время шло, и к убеждению Шёнерера в превосходстве немецкой расы добавился антисемитизм в крайне агрессивной форме. В 1885 г. он дополнил свою германскую националистическую Линцскую программу из одиннадцати пунктов (1879 г.) двенадцатым пунктом, требуя «устранения еврейского влияния во всех областях общественной жизни» в качестве предварительного условия для предлагаемых им реформ. Присутствие Шёнерера в австрийском парламенте позволяло ему вести борьбу с еврейским влиянием, например в железнодорожных компаниях, и давало иммунитет против судебного преследования, когда он использовал в своих обвинениях экстремистские высказывания. Для распространения своих взглядов он создал целый ряд организаций, и одной из них, Пангерманской ассоциации, удалось получить двадцать одно депутатское место на выборах в парламент в 1901 г. Вскоре она распалась из-за серьёзных личных противоречий среди руководства. Однако её пример привёл к появлению и других антисемитских организаций. Постоянные заявления о якобы разлагающем влиянии евреев позволили такому циничному религиозному политику, как христианско-социалистический консерватор Карл Люгер, легко использовать антисемитскую демагогию для завоевания достаточной поддержки, чтобы стать мэром Вены, представляя на этом посту интересы усиливавшегося правого крыла христианско-социалистической партии в 1897 г. Люгер занимал этот пост в течение следующих десяти лет, оставив о себе в городе неизгладимую память, благодаря подстрекательскому популизму в сочетании с творческими, прогрессивными реформами в муниципальной сфере[131].

Шёнерер никогда не имел такой народной поддержки. Однако Люгер, хоть и был влиятельным антисемитом, по сути являлся оппортунистом. «Я сам решаю, кто жид» — его знаменитый ответ тем, кто критиковал его за обеды с влиятельными представителями еврейской общины в Вене. А Шёнерер оставался убеждённым антисемитом до мозга костей. Он объявил антисемитизм «самым значимым достижением века»[132]. С течением времени его идеи становились все более экстремальными. Называя себя язычником, Шёнерер возглавил антикатолическое движение под лозунгом «прочь от Рима» и придумал псевдосредневековое приветствие «хайль!» (Heil!), которое к общему негодованию депутатов использовал в парламенте в 1902 г., когда завершил свою речь, объявив о своей лояльности германской, а не австрийской королевской семье: «Всегда вместе и да здравствуют Гогенцоллерны!»

Последователи Шёнерера называли его «вождём» (фюрером). Это ещё один термин, который, вероятно, был привнесён его движением в политический словарь ультраправых. Он предложил переименовать ежегодные праздники и месяцы года, дав им немецкие названия, такие как «Юлефест» (Рождество) и «хаймон» (июнь). Ещё более эксцентричным стало его предложение о создании нового календаря, начинающегося с поражения римской армии, которое она потерпела от германских кимвров в битве при Норее в 118 г. до н.э. Шёнерер даже провёл торжество (не слишком успешное) по поводу наступления нового тысячелетия, ознаменованного началом года 2001 n. N. (буквы соответствуют немецкому nach Noreia — «после Нореи»)[133].

Шёнерер был бескомпромиссным расовым антисемитом. Один из типичных для него популярных лозунгов — «Религия не важна, виновна раса». Его экстремизм много раз приводил к проблемам с властями, особенно в 1888 г., когда после сфабрикованного газетного репортажа о смерти кайзера Вильгельма I он вломился в редакцию виновной газеты и напал на её сотрудников. После того как он публично объявил Вильгельма «нашим славным императором», разъярённый габсбургский император Франц-Иосиф лишил его дворянского звания, а парламент снял с него депутатскую неприкосновенность, чтобы отправить на четыре месяца в тюрьму. Это не помешало ему после своего освобождения объявить, что он «мечтает о дне, когда германская армия войдёт в Австрию и уничтожит её». Такой экстремизм означал, что Шёнерер никогда не осознавал допустимых пределов политической борьбы. В 1907 г. он не смог повторно избираться в австрийский парламент, а число депутатов, имевших сходную политическую позицию, сократилось до трёх. Шёнереру, скорее всего, было более интересно распространение своих идей, чем борьба за власть. Но впоследствии ему предстояло оказать значительное влияние на нацизм[134].

Австрийский и немецкий антисемитизм было бы ошибочно считать явлениями, не связанными друг с другом. Общие с Германией язык и культура и тот факт, что Австрия была частью Священной Римской империи германской нации более тысячи лет, а затем входила в состав Германской конфедерации, пока Бисмарк не исключил её оттуда в 1866 г., означали, что интеллектуальные и политические веяния пересекали границу без особых трудностей. Шёнерер, например, признавал, что был учеником немецкого антисемита Ойгена Дюрера. Граждане Германского рейха, в особенности на католическом юге, обращавшие свои взгляды на Вену в поисках вдохновения, не могли не отметить комбинацию социальных реформ, лояльности к католичеству и антисемитской риторики Люгера. Язычество и нелюбовь к христианству, открыто провозглашённые Шёнерером, его расовое определение евреев, культ «арийского» мифа,