Читать книгу - "Змеи. Мистические животные и чем они отличаются от остальных - Евгений Рыбалтовский"

Именно поэтому утверждается, что одним из отличий ядовитых змей от безопасных является треугольная форма головы – мощные ядовитые железы, расположенные сзади и по бокам, заметно ее расширяют. Правда, это характерно далеко не для всех. Внешняя оболочка желез покрылась мощной мускулатурой, способной мгновенно и сильно сдавливать саму железу, выдавливая из нее яд. Проток, отходящий от железы, теперь не просто выходит в пасть, а подведен к ядовитому зубу – потрясающему приспособлению, больше всего напоминающему иглу от шприца. Сами ядовитые зубы значительно увеличились в размере – чем длиннее зуб, тем глубже впрыскивается яд и тем быстрее он начинает действовать, меньше риск растратить его понапрасну, оставив в подкожном жировом слое жертвы. А тратить яд просто так змеи не любят – слишком уж это большая драгоценность, способная и защитить, и помочь в охоте. А восполняется растраченный ядовитый запас довольно долго – две – три недели. И требует от организма довольно много ресурсов. Поэтому яд змеи берегут и по пустякам стараются не расходовать.

Особой бережливостью отличаются некоторые кобры, которых многие народы считают благородными змеями. Собственно, даже знаменитая кобриная стойка делается исключительно из желания сэкономить драгоценный яд и поберечь хрупкие ядовитые зубы – кобра предупреждает врага о том, что находится на его пути, заметила его и не хочет, чтобы на нее случайно наступили. Но если противник не просто идет мимо, а собирается нападать, то она готова дать отпор, и лучше с ней не связываться. Именно этим пользовались во все времена факиры, выступающие с кобрами – отлично зная их повадки, они покачивались перед своими змеями, играя на дудочках с очень широким и ярким концом, за которым и следила неотрывно змея, готовая защищаться. И вовсе не музыка завораживала ее, как были уверены зеваки, кидающие мелочь в корзинку факира, а именно эта цветная воронка дудочки, качающаяся перед глазами на точно выверенном расстоянии. Факиры отлично знали, как удерживать непрерывное внимание змеи – отодвинь дудочку подальше, и змея успокоится, перестанет держать стойку и постарается уползти. Поднеси чуть поближе – кобра решит, что противник приблизился на слишком опасную дистанцию, и вынуждена будет атаковать. Поэтому и могли они целыми днями заунывно дудеть перед покачивающимися прямо перед ними кобрами, не давая тем ни расслабиться, ни обозлиться слишком сильно.

Змеи действительно стараются беречь яд и умеют тратить его экономно. При укусе мышцы, окружающие ядовитые железы, мгновенно сжимаются, по протокам, идущим к ядовитым зубам, яд мгновенно попадает в сами зубы и впрыскивается в жертву, как из шприца. Все это занимает доли секунды, но аппарат отлажен так, что впрыскивает лишь малую часть ядовитого запаса.

Змея вовсе не остается беззащитной, нуждающейся в нескольких неделях восстановления. Если одного укуса бывает достаточно, чтобы убить грызуна или дать отпор врагу, второго не последует. Но бывает и так, что враг оказывается особо упорным или жертва достаточно живучая. Тогда может быть нанесена целая серия укусов, каждый из которых содержит постепенно уменьшающуюся дозу яда. Порой змеи способны кусать до двадцати раз подряд, и каждый из этих укусов будет опасен – дозатор в ядовитой железе отлично отлажен и почти никогда не подводит. Но бывают ситуации, когда ядовитая змея не просто кусает, но и по-бульдожьи вцепляется в жертву. Такое происходит именно с добычей, но никогда при укусе нападающего противника – добыча может оказаться крупной и при быстром укусе успеть отбежать слишком далеко, чтобы ее потом найти. В этом случае змея действительно вцепляется в нее и вводит максимум яда, стараясь убить как можно быстрее. Видно, как она шевелит челюстями, вдавливая зубы как можно глубже, и поочередно напрягает ядовитые железы, впрыскивая все новые смертоносные дозы.

Именно с этим я и столкнулся, получив свой самый тяжелый укус. Работая в зоопарке с группой ядовитых змей и, как это случается во всех профессиях, допустив оплошность, я с изумлением смотрел на крупную гюрзу, повисшую у меня на ладони и перебирающую челюстями. Все произошло настолько быстро, что я даже не успел ничего понять – всегда абсолютно спокойная змея, которой я привык не особо опасаться, во время кормления вдруг бросилась не на брошенную ей мышь, а, совершив совершенно невозможный пируэт, ожидать которого я не мог, кинулась на руку, преодолев немыслимое и, казалось бы, безопасное для меня расстояние. Она просто вылетела из террариума. И вот теперь висела на руке, яростно ее жуя и явно собираясь ею закусить. Моего секундного ошеломления ей хватило, чтобы быть уверенной, что она сделала все, чтобы надежно убить эту огромную мышь странной формы.

Придя в себя, я затряс рукой, стараясь стряхнуть почти полуторакилограммовую змею, яркую, без единого изъяна – одна из лучших наших племенных гюрз, родившаяся уже в зоопарке, она и вправду выглядела на редкость красивой, я до сих пор отлично ее помню. Подхватив крючок и закинув змею в террариум, я задумался. С одной стороны, укус, полученный на работе, – это ЧП. Начнутся комиссии, бумаги, отписки и расследования. С другой стороны – это не первый мой укус, и раньше проколы случались. Конечно, не такие серьезные – я несколько раз получал от молодых змей во время искусственного кормления то легкие уколы, то укусы одним зубом и переносил это довольно легко, отлеживаясь дома с опухшей и саднящей кистью. Сейчас мне явно не отделаться так просто. Но дурацкая самонадеянность, свойственная молодости, взяла верх. Отсосать яд не представлялось возможным – укус пришелся в самый центр ладони, присосаться к ровной поверхности не получалось, это вам не палец. Видно было, как прямо на глазах два слегка кровоточащих прокола превращаются в бледные, почти белые отекающие бугорки. Рука запульсировала нарастающей горячей болью, словно в ней понемногу раскалялись глубоко воткнувшиеся иглы.

Пока я поднимался на второй этаж в рабочую комнату, где как раз обедали коллеги, кисть заметно опухла, по внутренней стороне руки до самого плеча очень быстро протянулись красные полоски – следы распространения яда то ли по венам, то ли по лимфатическим сосудам.

– Так, у меня укус гюрзы. Налейте чаю и вызовите такси, я поеду домой отлеживаться! – заявил я, плюхаясь на стул. Голова слегка кружилась, но я отнес это к испугу и нервному напряжению, пройдет как-нибудь. Отхлебывая чай, чтобы наполнить организм жидкостью и чуть снизить концентрацию яда в крови, я в каком-то бездумном оцепенении ждал машину. Рука уже не болела, а стреляла просто огненной болью. Отек поднялся выше, до локтя, кисть опухла, словно надутая резиновая перчатка, пальцы напоминали сосиски и, не сгибаясь, торчали в разные стороны.

Вдобавок что-то происходило с