Читать книгу - "Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары - Георгий Юрьевич Дарахвелидзе"

сопротивление ему там, где социалисты искренне полагали, что несут обществу добро и гуманизм. Франция, всегда виноватая перед пролетариатом, нашла себе новый топор для того, чтобы рубить сук, чтобы упасть вместе с западным миром, который она сочла таким же виновным и заслуживающим гибели. Что стало причиной этой анальной вины? У стран вроде Франции и Америки, которые когда-то были связаны с Англией, причиной анального типа характера стала вина перед колониальными странами. Классицизм рухнул из-за Эдипа-вуайериста, для истории его пример очень важен. Кокто связал анальный характер и неспособность снимать в технике классицизма.

С таким же успехом Фромму следовало признаться, что он адвокатирует распад христианских ценностей для некой далекой цели, ради которой человечеству понадобится пережить много горя. Фромм — первый в истории философ, кто постулировал анальный характер и сам признался в обладании таковым; в этом его отличие от кинорежиссеров, которые делали вид, что за их действиями стоят какие-то положительные чаяния вроде открытия новых средств выразительности взамен устаревшего папочкиного кино.

Анальный характер в том, что женщина хочет получить по попе, а мужчина — быть преданным анафеме.

Что такое «анальный тип характера»? Женщина понимает все философские концепты превратно, а потому заслуживает получить по попе, но тут еще мысль, что она специально это делает, ЧТОБЫ получить по попе, а значит, ее иррациональное стремление уходить от истины должно быть понято как естественное. Но как быть, когда этим занимается мужчина, это вопрос отдельный, и он вовсе не обязательно связан с отходом от рационализма в сторону трансцендентности.

Фромм предоставил классический пример того, что в психоанализе называется «анальным типом характера»: самоуничтожение путем плотских отношений с видимым миром, порождающих в женщине фаллический орган и насилие. Саморазрушение искусства, вызванное трансцендентной виной, есть форма негативизации анального характера, так как преодолевает его в форме творчества; все остальное же направлено на разрушительные отношения; непонятно только, что станет орудием его уничтожения. Анальный тип характера свойственен женскому пониманию, так как направлен на саморазрушение из чувства материальной вины, а в мужчине он преодолевается за счет стремления в трансцендентное; потому искусство рождается при встрече анального типа характера и его преодоления; распространение анального типа характера в мужчине в каком-то смысле — противоположность искусства. А что такое противоположность искусства, это вопрос двойного способа отношений с видимым миром.

Вопрос о том, почему появляются теории, направленные, кажется, без ведома самих авторов, на уничтожение западной цивилизации, невозможно разбирать без вопроса об анальном типе характера, который можно также понять как любую фиксацию на эдипальной структуре сознания без ее преодоления в трансцендентальное.

Многие удивляются: за что нам такой первый фильм года, а я думаю, «Девушка с татуировкой дракона» очень удачно попала именно в местную политическую обстановку. В фильме буквально прямым текстом говорится: «Давайте-давайте, ребятки: хотите либеральных изменений — получите потом от женщины по первое число». А то, что либеральных изменений хотят, в основном, женщины — ну так иррациональное стремление становиться жертвой мужского пола еще никто не отменял. Кстати, в психоанализе существует такое понятие — «анальный тип характера», и после семидесяти лет европейского гуманизма его можно смело проецировать на мужской пол так же, как и понятие «женщина». Да, и я не ослышался — в романе был антифашистский посыл? Ха-ха. То, что Финчер идеализирует эту актрису, было заметно еще в прошлом фильме, где в ней было больше идеализма, чем в оболтусе, который пускал слюни над ее фотографией. Теперь же он вытащил из нее то сочетание злости и vulnerability, которое полностью перетягивает симпатии на сторону главной героини — которая, с ее движущим мотивом мести за поруганную невинность, не просто воплощенный итог развития женственности в либерально-демократическом строе, но и такой же логически вытекающий пример авторитарной этики, у которой к этому строю есть определенные вопросы. И хотя по сюжету она занимается расследованием антисемитских убийств, сама она применяет для достижения своих целей средства, которые еще не так давно были бы определены как «фашизм», а в конце спасает мужчину ТОЛЬКО благодаря камерам наблюдения — famous tool тоталитаризма со времен доктора Мабузе. И вот что интересно: не испугался ли Финчер, как американец, собственных выводов («До свидания, демократия») — это, по крайней мере, было бы самым правдивым объяснением того, почему в адаптации все размыто до такой степени, чтобы сделать сам сюжет, не говоря о смысле картины, временами almost incomprehensible, чтобы никто не догадался, что все это означает, и что это вообще что-то означает, а не является, как мы привыкли, интересной историей про настоящих, просто немного вымышленных людей, не являющихся кем-то еще. Другое объяснение — а случай этого фильма не менее curious, чем случай Бенджамина Баттона, — это что Финчер, как романтик-пессимист, впал в апатию от погружения во все эти вещи и умудрился так замылить символизм этой истории, что получилась «просто» история о журналисте и хакерше-лесбиянке, а не ницшеанская притча о конце западного мира. Вспоминается, как Гарольд Макмиллан после одного саммита, где присутствовал крупный чиновник из Швеции, записал у себя в дневнике: «Еще 20 лет Welfare State — и мы превратимся в таких же gutless типов». Хотя ему и была свойственна первая пост-суэцкая меланхолия, Супер-Мак еще не был так дальновиден, чтобы предугадать один весомый side effect этого процесса, иначе впал бы в такую глубокую депрессию, которой еще не знали в XX веке: еще через 50 лет gutless тип будет нуждаться в защите Супер-Лисбет, а она будет понимать ницшеанство in a very particular, if not exactly new way. И как бы режиссер ни симпатизировал своей героине, у него, похоже, потеряна даже вера в то, что можно будет что-то изменить при помощи кино, а значит, можно не стараться. Бог умер. Sjöström livs. Whatever. Поэтому финал и оставлен открытым, и это все, что мы знаем сегодня: хлюпику-либералу, любителю баб, и женщине, стремящейся к свободе от физического тела, не по пути.

Не было никаких сомнений в том, что эти люди постараются продолжить фаллическую историю кино путем двух доступных способов: нагрузив историю ХХ века новыми «забытыми» режиссерами и расхвалив фильмы современного кинопроцесса, которые к ней относятся. В начале 2012 года можно было встретить разные списки лучших фильмов 2011 года, где не было ни одной картины на английском языке. Все это ясно уже как Божий день: зачем и почему. Жить среди этих людей было так же невыносимо, как людям второй четверти ХХ века было жить во времена, когда им в глотку