Читать книгу - "Катастрофа. История Русской Революции из первых рук - Александр Фёдорович Керенский"

живые, порядочные и честные политические силы страны. Но правительство умышленно упустило этот единственный шанс, который, если бы им удалось воспользоваться, спас бы Россию от разложения и разорения. Ответом правительства на патриотический порыв народа было удвоение силы и напора реакции. Чтобы спасти Россию, русскому народу пришлось сражаться на два фронта: на фронте военном, плохо вооруженным и экипированным русским солдатам предстояло противостоять вооруженному до зубов сильному врагу, в то время как на фронте внутреннем народ должен был защищаться от интриг, коррупции и неэффективности приспешников Распутина, стремящихся сохранить свою власть и совершенно не заботящихся о судьбе страны. Сохранение абсолютизма и дело успешного сопротивления врагу находились в трагическом противоречии друг с другом.

Национальное сознание России столкнулось с проблемой огромной трудности, проблемой, которая, как показали дальнейшие события, была неразрешимой. Нужно было отстранить от власти тех, кто разрушал Россию, и в то же время оградить армию и весь административный аппарат государства от потрясений, которые в военное время могли оказаться роковыми.

Я совершенно убежден, что если бы не война, революция наступила бы не позднее весны 1915 г., а может быть, даже в конце 1914 г. Война прервала крестовый поход за свободу и спасение России и нации — при режиме уже обреченном на гибель и под предводительством таких людей, как Распутин, Сухомлинов и им подобных, должен был сражаться с превосходно вооруженным и организованным врагом.

Григорий Распутин

В других отношениях Россия также находилась в ином положении, чем другие воюющие державы. Она пришла на войну неподготовленной и совершенно не смогла компенсировать свою неподготовленность в ходе войны. С началом войны она была вынуждена полностью реорганизовать свою экономическую и финансовую структуру. Эта реорганизация была вызвана блокадой, окружавшей Россию, и запретом на продажу водки, бывшей не только главным источником государственных доходов, но и одним из главных средств развития торговли между городом и деревней, между производителем и потребителем. Много сказано о блокаде Германии как о средстве ее поражения, но мало кто понимает, что Россия, наименее оснащенная из всех великих держав в техническом и промышленном отношении, еще больше, чем Германия, пострадала от изоляции, навязанной ей войной. Германия была отрезана от мира, но ей удавалось поддерживать тесный контакт со связанными с ней народами. Россия была отрезана даже от своих союзников. Отсутствие прямой связи делало невозможным транспортировку боеприпасов, машин и оборудования в сколько-нибудь заметных количествах. Едва ли можно было отправлять ограниченные и недостаточные партии через Швецию и по Мурманской железной дороге, которая была открыта только осенью 1916 г. и никогда не работала должным образом. То немногое, что можно было отправить через Владивосток, находившийся за тысячи миль от очага войны, составляло ничтожную долю того, что было нужно России.

Мир хорошо знаком с последствиями блокады союзников для Германии, так что мне вряд ли нужно подчеркивать действие этого ужасного оружия в отношении России. Чтобы понять, что значит для страны, находящейся в состоянии войны, быть отрезанной от всего мира, нужно только представить себе, что случилось бы с Францией, если бы ее берега были недоступны для поставок людей и материалов, которые поступали к ней в неограниченном количестве со всех уголков земли.

«Россию можно сравнить с домом, двери и окна которого наглухо заперты и в который можно проникнуть только при помощи дымоходов и водопровода», — говорили представители Межсоюзнического совета во время своего визита в Петроград в феврале 1917 г.

Вторым фактором потрясений в экономической жизни России было запрещение продажи водки в первый же день войны. Я не имею в виду, что государство просто потеряло одну треть своих доходов. Сделать население трезвым и повысить его производительность и индивидуальные доходы стоит потери миллиарда государству. Но когда крестьяне перестали пить, они начали есть. Потребление хлеба увеличилось с четырнадцати до двадцати одного и более пудов на душу населения. Мясо, масло и яйца потреблялись производителями в неслыханных количествах. Когда они уже не могли тратить свою прибыль на водку, крестьяне не только стали есть продукты, которые они привыкли продавать, но и стали покупать предметы домашнего обихода и даже предметы роскоши. Очень скоро, однако, им уже нечего было покупать, ибо товарное снабжение в городах не соответствовало потребностям зажиточного и трезвого крестьянства, удовлетворяя только потребности бедного и пьяного потребительского класса. Во время войны было совершенно невозможно уравнять спрос и предложение. Наоборот, предложение действительно уменьшилось, когда фабрики, производящие товары для внутренней торговли, были переведены исключительно на производство продукции военного назначения. Также не было возможности ввозить товары. Когда селяне поняли, что не могут тратить деньги ни на водку, ни на хозяйственную утварь, они перестали продавать продукты. Некоторое время деньги накапливались (количество валюты в деревнях увеличилось на шесть миллиардов рублей в первые годы войны), но вскоре крестьяне обнаружили, что стоимость денег обесценилась. Они быстро додумались до простого делового принципа, что лучше копить зерно, чем обесценивающиеся и бесполезные деньги, они решили сохранить свое зерно. Чтобы предотвратить захват правительством, они зарыли его в ямы. Я помню, как еще в 1915 г. Бюджетная комиссия Думы ломала голову над тем, как выбить из крестьян либо хлеб, либо деньги.

После мобилизации армия поглотила большую часть продовольственного снабжения страны. Оно потребляла столько же мяса и масла, сколько все население до войны. Перед войной Россия вывозила ежегодно от 400 до 600 миллионов пудов хлеба, а в первый год войны правительство закупило только для армии 300 миллионов пудов. В 1916 году армия потребила 1 000 000 000 пудов хлеба, что всего на 200 000 000 пудов меньше, чем Россия поставляла на внутренний и внешний рынок до войны.

Нужды армии и переизбыток в деревнях вызвали острый кризис в «житнице Европы», кризис, вскоре переросший в катастрофу. Трезвость и благополучие крестьянского сословия расстроили торговлю всей страны и привели к большому дефициту припасов. Наступила экономическая анархия.

Но были и другие факторы общего экономического потрясения. Почти полностью прекратился ввоз угля, не хватало топлива для оружейных и военных заводов, а также для железных дорог. Больше всего пострадал Петроградский район, главный центр металлургической промышленности, потому что до войны он почти полностью зависел от иностранного угля. Исчез не только иностранный уголь, но и уменьшилась добыча российских шахт из-за непредусмотрительной мобилизации горняков, отсутствия горных машин и оборудования, наличия плохо обученной и недокормленной рабочей силы, частых спорадических, анархических забастовок.

Короче говоря, экономическое положение России во время войны само по себе было достаточным для того, чтобы вызвать катастрофу. Только самое разумное