Читать книгу - "Критика платонизма у Аристотеля - Алексей Федорович Лосев"

Боница – еще рано. Давать пересказ – тоже не хочется. Нужно уж примириться с этими небольшими неудобствами, тем более, что если бы читатель обратился к самому подлиннику, то там его встретили бы трудности и неудобства (даже при хорошем знании языка), совершенно несравнимые с этими мелкими и внешними неудобствами; и он там нашел бы еще худший «препарат», но только без ясного его уразумения.

А самое главное, это то, что я, давая перевод XIII и XIV книги «Метафизики», рассматриваю свою теперешнюю работу как предложение русскому ученому миру и как пробу. Пусть люди, знающие дело, выскажутся, какой именно перевод Аристотеля нужен современной русской литературе: точный ли, приблизительный ли, с многочисленными пояснительными вставками или без них. При издании цельной «Метафизики» (если «природа» еще пощадит мои силы) я, конечно, приму во внимание все замечания и пожелания; и возможно, что меня убедят идти только методом Боница или только методом Лассона или еще каким-нибудь иным. Предупреждаю, однако, что одна из самых центральных книг «Метафизики», Ξ (VII), без пояснительных вставок представит огромные трудности для понимания.

Нечего и говорить о том, что, пользуясь методом квадратных скобок и постоянно прибегая к членению на параграфы, отделы и подотделы, я, конечно, навязываю свое собственное понимание и всего Аристотеля и отдельных его текстов, я даю этим свой анализ Аристотеля. Но тут стыдиться нечего. Филология и есть, как говорил Бек, понимание понятого. Только очень узкие филологи наивно думают, что можно переводить как-то без своего понимания, «объективно». Для меня тут нет никакого вопроса. Конечно, я понимаю Аристотеля по-своему, и, конечно, это понимание считаю правильным, ибо иначе я и не стал бы считать его своим. И каждый переводчик так же понимает и считает свое понимание правильным, хотя часто переводчики и любят прятаться за какую-то мифическую «объективность» и думают, что сами они тут не при чем. О моем понимании можно спорить. Пусть, кто углублялся в это дело, спорит и опровергает меня, а я буду опровергать его. Это и будет значить, что русская наука, наконец, стала заниматься Аристотелем.

В заключение скажу, что после стольких немецких переводов и комментариев «Метафизики» (семь немецких и один французский бессменно лежали у меня на столе во время работы над Аристотелем), не говоря уже о всей необъятной литературе по Аристотелю, я не мог и помышлять о том, чтобы быть вполне оригинальным. Свое понимание аристотелизма как системы (смею думать, оригинальное) я уже выразил в специальном исследовании о понятии «чтойности» у Аристотеля (см. в моей книге «Античный космос и современная наука», стр. 463 – 528) и в ряде других очерков. Что же касается филологического аппарата и толкования отдельных текстов, не зависящих от общего понимания аристотелизма, то в этой области я не смел не быть послушным учеником Боница, Швеглера, Кирхмана, Лассона, Рольфеса, Бендера, Б.С. Илера и мн. др. Местами я прямо использовал их комментарий и примечания, где тот или иной текст находил у них свое классическое разъяснение. Местами я воздерживался от этих комментариев и кое-где спорил. Но судить меня за чисто филологическую работу – значит не попадать в цель, так как я работал здесь, прежде всего, как философ, а уже потом – как филолог, насколько эти сферы могут быть отделены одна от другой в современной науке.

А. Лосев.

Москва. 8 августа, 1928 г.

КРИТИКА ПЛАТОНИЗМА У АРИСТОТЕЛЯ

1. Вступительные замечания.

Вопрос о взаимном отношении систем Платона и Аристотеля – большой и трудный вопрос, на который все еще не дано ответа, способного одинаково удовлетворить всех исследователей. В предлагаемой мною сейчас небольшой работе этот вопрос, конечно, тоже не может получить вполне достаточного разъяснения. Эта задача во всяком случае отдельного специального исследования. Необходимо раньше этого отнестись критически к тем обычным точкам зрения и к той типичной терминологии, которые, к сожалению, до сих пор остаются характерными для отношения большинства к сравнительной оценке Платона и Аристотеля.

К числу таких квалификаций относится, прежде всего, оценка Аристотеля как «эмпирика» в отличие от Платона как «рационалиста». Правда, такая квалификация навеяна многими рассуждениями и словесными выражениями самого Аристотеля. Но это – чрезвычайно упрощенная и почти грубая оценка. Она получается потому, что Платона обычно излагают, так сказать, «сверху», с «идей», переходя далее к чувственности, Аристотеля же, следуя его собственным рассуждениям, излагают «снизу», анализируя в первую голову учение о форме и материи, о движении и покое и т.д. На деле же, если не поддаваться гипнозу распределения материала в «Метафизике» Аристотеля, а давать изложение Аристотелевской системы в ее логическом порядке, то придется начать тоже «сверху», а именно анализировать сначала, напр., XII книгу «Метафизики», где дано учение о Нусе, мировом Уме, вполне аналогичное соответствующему учению Платона в «Политике» и «Тимее» и, как известно, целиком влившееся в нео-платонизм. Этот Ум, Эйдос эйдосов, излучает свои энергии и тем осмысливает и оживотворяет все бытие. Уже одно это простое наблюдение должно поколебать обычную убежденность в «эмпиризме» Аристотеля и «рационализме» Платона.

Однако, я не ставлю здесь своей задачей полную сравнительную оценку Платона и Аристотеля, принципы которой я уже наметил[1], а развивать которую предполагаю в особом специальном труде. Я только хочу указать на то, что проблема взаимного отношения платонизма и аристотелизма – очень трудная и ответственная проблема, и что разрешение ее возможно только после преодоления длинного ряда предрассудков, тяготеющих над всей исторической наукой в области античной философии.

Предлагаемая работа хочет дать материалы для возможного разрешения указанного трудного вопроса. Эти материалы могли бы быть двоякого рода.

Во-первых, необходимо привести в полную известность и отчетливейшим образом проанализировать все те тексты из Аристотеля, которые сознательно преследуют задачи размежевания с философией Платона и вообще задачи поставления себя в то или иное к ней отношение.

Во-вторых, необходимо дать систематический анализ и сравнительную оценку всех основных проблем и методов, занимающих внимание обоих философов.

Это – две совершенно разные задачи; и, возможно, что в конце концов их решения будут отчасти или целиком противоречить друг другу. Тогда возникнет третий вопрос о том, как их согласовать, и почему получилось такое противоречие.

Настоящая работа ставит себе только первую задачу, да и ту она разрешает не с исчерпывающей полнотой. Как известно, Аристотель говорит о Платоне и явно и намеками очень часто. И часто это очень интенсивная и агрессивная критика. Но больше всего эта критика содержится все-таки в двух последних книгах «Метафизики» – XIII-й и