Читать книгу - "От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945 - Альберт Праун"

Ознакомительный фрагментпарадной форме к офицерскому обеду, командиры рот уже сидели с сослуживцами за бокалом вина, который они выпивали после утренней прогулки верхом и занятий чисто канцелярскими делами, прежде чем немного вздремнуть в полдень. Во второй половине дня они редко посещали казарму.

Райн, фенрих Фрич из 2-го батальона и я сидели среди нижних чинов за офицерским столом, председательствовал за которым мой дядя, в то время бывший адъютантом старшего лейтенанта Хаубса из 1-го батальона. Приходил зачастую к обеду и майор Неес. После окончания обеда, встав из-за стола и щелкнув каблуками, мы покидали собрание. У нас еще оставалось четверть часа на то, чтобы немного прилечь, прежде чем продолжить исполнение своих обязанностей.

Техническая подготовка была слабой. «Телеграфия» в телеграфном батальоне в 1910 г. уступила место телефонной связи. В роте еще существовал целый учебный зал, заполненный сияющими желтой медью аппаратами Морзе, которыми так и не воспользовались. Армейские и полевые телефоны были массивные, видавшие виды ящики, обращение с которыми не требовало особых знаний. О том, как соединять концы оголенного провода, знали только в теории. Нам приходилось без электромонтажных кошек взбираться на телеграфный столб. Подвесные изоляторы не использовались вовсе, в учебной программе о них ничего не говорилось.

В «депо» унтер-офицер объяснял нам, как загружать «транспортное средство для телефонных аппаратов», затем мы разматывали, крутя ручку, учебный кабель, и нам показывали, как его надо чинить. Экономили на всем. К полевому снаряжению нельзя было даже прикоснуться. Неоднократно используемый учебный кабель рвался на каждом километре. Постоянные починки вели к плохой слышимости во время связи. Мы приступили к прокладке полевого кабеля сначала на территории казармы, затем вне ее – по Внешней Дахау-эрштрассе в городском квартале Герн и вдоль въездной аллеи дворца Нимфенбург. На деревьях устанавливали некое подобие «вилки» для провода, а на крышах его крепили на деревянных крючьях вдоль кровельных лотков. Через каждый километр мы проверяли связь. По трубам, проложенным в земле, прокладывались исключительно однопроводные линии вместе с обратной линией. Приходилось попотеть, чтобы обеспечить нормальную слышимость. Солдат инженерных войск напоминал рождественского Деда Мороза: на спине приспособление для переноски грузов, весь увешан армейскими телефонными аппаратами, из-под кивера торчат наушники, на каблуке жестяная пластина-заземление. Все это снаряжение было настолько искусственно, что никогда так и не нашло применения в полевых условиях.

Особенно тяжелыми были работы по установке опор на открытой местности. Приходилось много бегать, когда лошади на рысях разматывали полевой кабель с намоточной катушки. Мне, как унтер-офицеру, капитан Дрекслер подчинил отделение связи, сформированное из одногодичников роты. Мы обучались вместе в одно и то же время, и я был с ними на «ты». Благодаря взаимопониманию мне удавалось поддерживать дисциплину не только в присутствии командира роты. Было сложно заставить верховую лошадь двигаться в нужном направлении. В короткие минуты отдыха мы наблюдали, как радисты устанавливали для антенн телескопические мачты на распорках с противовесами. У них было больше практики в работе с аппаратами Морзе по сравнению с нами; мы учились обращаться только с зуммером, чтобы при отсутствии голосовой связи с его помощью передать сообщение. На войне это так и не нашло применения. С кем радисты должны были установить связь, знали мы так же мало, как и о предназначении наших линий связи.

В перерывах между основными занятиями каждые две недели капитан Дрекслер командировал меня к унтер-офицерам роты и в канцелярию. Здесь сидели ротный фельдфебель Келлер и ротный писарь. Служебные обязанности военнослужащих на каждый день заносились в письменном виде в книгу приказов и зачитывались во время построения. В роте не было пишущей машинки. Каждые десять дней Келлер выплачивал каждому военнослужащему – от вице-фельдфебеля до новобранца включительно – пару-другую марок или несколько пфеннигов наличными. Делал он это во время устраиваемой специально по этому поводу поверки. Никаких квитанций не выписывалось. Обязательно присутствовавший при этом капитан спрашивал каждого до того, как раздавалась команда «разойдись», все ли было выплачено правильно. Бюрократизм тогда был ограничен до минимума. Каждый знал причитавшуюся ему сумму.

От кладовщика на вещевом складе я узнал, как правильно по уставу хранить военную форму и постельное белье. Офицер артиллерийско-технической службы Хубер научил обращению с карабинами, пистолетами и штыками, показал, как заносить результаты стрельб в специальную книгу. Каптенармус рассказал о солдатском пайке, мыле и обтирочных концах, метлах и другом имуществе.

Солдат 1-го телеграфного батальона в те времена, когда связисты не составляли особый род войск, называли саперами. Ну а солдат 2-го батальона – радистами.

Офицерский корпус, за исключением его самых молодых представителей, сформировался в инженерных частях и испытывал к ним привязанность. Их поведению было присуще честолюбие. Офицеры стремились подражать в этом пехоте, которая в столице Баварии была представлена тремя бравыми полками. Закончилась строевая подготовка смотром стоявшей в сомкнутых рядах роты на Обервизенфельде. Капитан Дрекслер на коне появился перед строем с поднятой саблей. К роте приблизилась кавалькада всадников, среди них были командир батальона майор Неес, инспектор железных дорог и телеграфа полковник Клееман, шеф Королевского Баварского корпуса инженерных войск его превосходительство генерал-лейтенант фон Брут.

Затем настала очередь технических учений: сооружение линий связи на местности и организация службы эксплуатации телефонной связи. Они были на время прерваны весенним парадом мюнхенского гарнизона на Обервизенфельде в присутствии короля. Он двигался вдоль пестрого строя военных в экипаже, а затем принимал торжественный парад.

Наши солдаты инженерных войск сидели в повозках, запряженных четверкой лошадей. Прохождение на рысях всадников и запряженных повозок с солдатами сопровождалось страшным грохотом. За нами шел 2-й батальон с тяжелыми и легкими радиостанциями, часть радистов была на конях. Все были в пышных и красочных мундирах мирного времени. Плюмаж на шлемах у кавалеристов был белый, у артиллеристов – красный, у солдат обоза – черный. Мундиры были голубые, зеленые и темно-синие. Сверкали сабли, приплясывали великолепные кони, ликовали зрители. Никто не думал о том, что минует всего несколько недель и в мире разразится война и что блистательные войска участвовали в мирном параде в последний раз.

Кругозор юного солдата – с 1 июля фенриха – еще не выходил за рамки отделения, взвода, роты. Те знания, что одногодичники и фанен-юнкеры получили благодаря лейтенанту Фогту, ограничивались основами тактики и знания оружия. О том, что телеграфные подразделения могут принять участие в боевых действиях, мы не имели представления. Осенью 1914 г. я продолжил обучение в военной школе. Продолжительная тяжелая война заменила собой школу и всю теорию.

На первой мировой войне – фенрих и лейтенант, 1914-1916 гг.

Объявленная