Читать книгу - "Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943 - Курт Хохоф"

Наша рота состояла из крестьян, ремесленников, мелких служащих, а также пары школьников и студентов. Мы не стремились сражаться с коммунизмом. Один образ мыслей может победить только другой образ мыслей. В целом настроение у нас было хорошее, и мы с уверенностью смотрели в будущее, поскольку нам предстояло обрести жизненное пространство на Востоке и завершить тысячелетний натиск германской политики, который был наполнен не столько пониманием, сколько кровью. Размышления о предстоящей военной кампании были, пожалуй, более основательными, чем мысли о походе против поляков и французов, не являвшимися, как это выяснилось, настоящими противниками. Скрытое в глубине души и многими не осознаваемое влечение на Восток являлось более изысканным средством для поднятия в известной степени необходимого энтузиазма, чем напыщенные фразы о необходимости борьбы с большевистской мировой революцией. Позднее немецкая пропаганда в отношении русских соответствующим образом перестроилась и вместо примирения стала призывать к их уничтожению.

22 июня 1941 года в половине третьего утра я получил приказ перехватить курьера на дороге между городами Сокаль и Кристинополь[5], поскольку ночью наша рота заняла передовые позиции и местоположение командного пункта изменилось. В эти минуты стал заниматься новый день. Вначале ярким светом осветились парящие высоко в небе облака. Затем в глубокой ночной черноте начали расползаться серые сумерки, прорезаемые солнечными лучами. В нескольких сотнях метров справа от нас стали просматриваться заросли кустарника и группы деревьев, окаймлявшие русло реки Буг. Над гладью воды висели клочья тумана. В предыдущие две недели днем и ночью мы часто продирались через изломанные ивы к берегу. Извилистый Буг был здесь не очень глубоким. Вода, отдающая в черноту, была чистой, а ширина реки составляла около 15 метров. Время от времени просматривались водовороты. Попасть в такой омут с явно выраженными границами было опасно для жизни.

Увязая на перекатах, через Буг на небольших деревянных повозках вброд пытались перебираться евреи, бегущие из генерал-губернаторства[6]. Русские встречали их выстрелами. Наши солдаты передавали друг другу различные истории, ставшие здесь обычным делом. В частности, о том, как один полковник с целью проведения рекогносцировки местности прогуливался по берегу реки, переодевшись в форму таможенника, о том, как русские пытаются очистить пограничную полосу от местного гражданского населения и т. п. Параллельно реке они установили обращенные в нашу сторону большие лицевые панели из циновок и мешковины, какими укрывают футбольные поля от различных пичужек. Нам ничего не оставалось, как смеяться над подобными мероприятиями. Неужели русские ослепли и оглохли?

Впереди меня располагалась наша пехота, а за дорогой разместилась артиллерия, непрерывно прибывавшая сюда последние три дня и три ночи. Каждый сарай служил укрытием для огневой позиции, каждый кустарник скрывал миномет. Через каждые 50–60 метров расположились вырытые в земле убежища, в которых сидели команды с таблицами стрельбы, измерительными треугольниками и радиостанциями. Земля была опутана клубками кабелей. Возле мостов у Сокаля и Кристинополя заняли позиции саперные батальоны. В лесах в полной боевой готовности сосредоточилось бесчисленное количество танков и мотопехоты. Это готовился величайший в истории германской армии натиск, в котором должна была принять участие добрая половина всех немецких дивизий[7].

По ту сторону Буга наблюдалась большая суета. По ночам долину реки освещали магниевые ракеты, цепочки которых поднимались высоко в воздух. Была слышна работа лесорубов, белыми пятнами выделялись песчаные разработки. В прибрежном лесу вспыхивали огоньки, а на стандартных сторожевых вышках днем и ночью бдели часовые. Разведка выявила время, когда они сменялись. Прошел слух о двух перебежчиках к русским, имевших при себе секретные карты. После их доклада на той стороне стала наблюдаться нервная активность.

О готовящемся нашем вторжении мы догадывались по некоторым признакам, как то: раздача фильтров для противогазов, свертывание тросов, выдвижение танков и орудий. Но многие все еще считали, что военный поход не состоится. Прошел даже слух, что все, что мы делаем, является превентивной мерой для предотвращения нападения с той стороны.

– Как же они будут наступать? – недоуменно спросил Эрхардт, оглядывая пытливым взором заросшие кустарником леса на той стороне. – С чем? Ты же не думаешь, что Сталин сейчас нападет?

– Он просто завидует нашему… – подхватил другой солдат.

– Теперь уже слишком поздно, – заметил кто-то.

В последние недели дороги в Польше были полностью подготовлены. Их проложили перпендикулярно русской границе. Мы прошли по ним маршем от реки Сан до Буга. Таких прямых, как стрела, покрытых бетоном дорог в Польше еще никогда не было. Они предназначались для армейских моторизованных тыловых частей. На ночлег мы останавливались в деревнях, удобно расположенных вдоль дорог. О местных жителях у нас остались хорошие воспоминания.

Этот польско-украинский народ[8] являлся заклятым врагом русских, поскольку ему всегда приходилось расплачиваться за споры, возникавшие между Москвой, Берлином и Веной. Он был совсем не против того, что мы ударим по русским, так как сегодняшняя граница между Германией и Россией проходила аккурат посередине его территории, и для этого народа было бы гораздо лучше, если бы она пролегала восточнее. Здесь укоренилось мнение, что в русской части Украины урожай снимается два раза в год. Мне доставляло большое удовольствие видеть, как гаснет алчный блеск в глазах этих крестьян, когда я разъяснял им, что это всего лишь миф.

Ко всему прочему, русские были здесь на протяжении нескольких месяцев, за которые провели аграрную реформу, отобрав землю у ее владельцев. Обычный польский крестьянин владел всего лишь двумя-тремя гектарами земли, наделы которой были разбросаны в нескольких местах. Кроме них, ему нечего было терять. Наши боязливые солдаты с большим удовольствием слушали рассказы этих бедолаг о том, что оружие и снабжение у русских никуда не годится.

В зоне ответственности нашей дивизии располагалось три артиллерийских полка. В районе Кристинополя за каждой грудой строительного мусора и щебня в полной боевой готовности стояло штурмовое орудие. Позади нас, во второй линии, дислоцировалась дивизия, в которой я служил раньше. В свое время эта дивизия штурмом взяла Лемберг[9] в Польше и Абвиль во Франции. Из нее выросли новые части и подразделения при формировании нашей дивизии.

Город Кристинополь на Буге был сильно разрушен, поэтому обломки домов были использованы при строительстве последних отрезков дорог. В самом городе выделялись три большие группы зданий: два монастыря и замок. Один монастырь ранее принадлежал францисканцам, а другой – униатам. Замок в центре города, ранее принадлежавший графу Выховскому[10], являл собой образец польского ренессанса с итальянским влиянием. Хозяева покинули его еще во время Первой мировой войны, и он стал использоваться для нужд магистрата. Белые фасады церквей