Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев"

английским, чем Мияги, и потому, когда срочно требовался перевод, за работу садился Акияма. Он переводил на англий ский как написанное от руки Мияги, так и японские тексты военного, экономи ческого и политического характера. Готовя отчеты для Зорге, написанные по-японски, Мияги использовал исключительно черные чер нила, поскольку Вукелич перефотографировал отчеты для передачи «Коминтерну».

Так продолжалось восемь лет, в течение ко торых Акияма получал пусть небезопасный, но ста бильный заработок. По большей части он жил вместе с Мияги, не проявляя интереса ни к коммунизму, ни к подпольной деятельности. При этом он знал, что их могут арестовать и сурово наказать за измену и шпионаж. Акияма был привязан к Мияги узами дружбы, помимо того, он зависел от него материально, а идеологические симпатии друга его не интересовали[508].

На следствии Мияги так характеризовал свои отношения с Акияма: «Акияма не был подходящим человеком для разведывательной работы. Я никогда не собирался вовлекать его в нашу группу, но считал его полезным, т. к. он всегда был готов перевести все, чтобы я ему ни дал. Однако, он не интересовался социальными проблемами. Я обращался к Одзаки в 1939 году в надежде получить специального переводчика, но мы не могли найти подходящего человека. Тогда я продолжал использовать Акияма. Конечно, Акияма знал, что я коммунист, но он никогда не представлял себе, насколько секретна и важна моя работа».

Сотрудником военной газеты, как это следовало из переписки, Акияма не был. Странно, что Центр, получив такую, как выяснилось впоследствии, ложную информацию, не нацелил Зорге на выяснение возможностей Акиямы в связи с «работой» в военной газете.

Среди арестованных 16 марта 1942 г. был Кикути Хатиро, «корреспондент военного министерства при столичных газетах», а точнее «корреспондент политотдела одной столичной газеты (субсидировалась военным министерством), который снабжал Мияги всевозможной политической и военной информацией»[509], что и послужило основанием для ареста. Однако Зорге о нем не докладывал в Центр и не включил его в агентурную сеть. В «Тюремных записках» Зорге писал на этот счет: «Кроме того, Мияги говорил, что у него имеются также давние связи с несколькими газетчиками, с одним или двумя из которых он был особенно близок. … Еще один репортер [Думается, Кикути Хатиро. – Прим. Зорге.], кажется, имел какие-то связи с военными кругами. Неизвестно, был ли он профессиональным газетчиком или работал на временной основе. Он тоже имел правые политические взгляды»[510].

20 октября в письме, переданном в Центр курьером через Шанхай, «Рамзай» счел нужным в разделе «Организационные вопросы» обратить внимание на следующее:

«С Алексом я обсудил на континенте вопрос о бывшем туземном спутнике Чазе (японец Нода Хидео – „Нэд“, спутник Чэйза – „Дона“, „Профессора“. – М.А.).

Он также поддержал точку зрения, что спутник должен был быть послан ко мне сюда, чтобы использовать его в качестве помощника Джо или, если он может, дать ему работу под руководством моим или Густава. Я прошу осуществить этот план как можно скорее. С Алексом я обсудил также вопрос семейных отношений Джигало. К сожалению, его отношения с женой не улучшились после ее возвращения, несмотря на присутствие Джона.

Джигало и его жена поссорились очень основательно. С виду отношения, разумеется, вполне приличны, но, тем не менее, жить они друг с другом не могут. Поэтому я прошу разрешить послать домой жену с ребенком, и именно к нам домой, в Центр, а не на родину жены. Я уверен, что это лучше для обеих сторон и для работы здесь. Кроме того, мне кажется, что и жена, и сын могут быть дома хорошо использованы. Я думаю, что она может быть подготовлена через школу Фрица и явится впоследствии хорошей помощницей, так как она практична, надежна и владеет рядом языков. Сын же пойдет в одну из школ и из него, наверное, выйдет дельный парень. Убедительно прошу сообщить мне с обратной почтой о разрешении посылки их обоих домой. Я хотел бы осуществить это в начале наступающего года. Для Джигало это не вызовет никаких трудностей. К сожалению, я вынужден сообщить, что моего теперешнего бюджета мне для работы недостаточно. Вы увидите это сами из прилагаемого денежного отчета и сможете вычислить среднюю сумму. К этому присоединяется то обстоятельство, что мы уже в течение года и, видимо, так и будет в будущем несем значительные расходы по посылкам на континент… В связи с этим я и прошу о повышении суммы бюджета…

К орготчету присоединяем материал из … Одновременно прилагаем характеристики людей, пославших этот материал. Отто с ними в дружеских отношениях и вполне в них уверен. Возникает вопрос, как быть с этими людьми в дальнейшем. Самое лучшее было бы, чтобы Вы на месте связались с ними и втянули бы их в работу. Если это невозможно, я вместе с Отто мог бы попытаться найти выход, при котором все же будет возможна известная связь от времени до времени для передачи заданий. Было бы жаль отпустить этих активных людей.

Прошу о распоряжении по этому вопросу с обратной почтой. Отто и я определенно могли бы организовать дело необходимой непостоянной связи. Особенно, когда благодаря вышеназванному помощнику – Джо будет несколько разгружен».

Летом 1936 года Одзаки Ходзуми принял участие в работе 6-й международной конференции Ассоциации изучения тихоокеанских проблем (финансировалась Фондом Рокфеллера) в Йосэмите (Калифорния). На конференции Одзаки присутствовал в составе японской делегации по приглашению генерального секретаря японской секции Ассоциации Усибы Томохико, с которым Одзаки учился в одном классе в школе «Дайити». Тот факт, что ему предложили войти в состав делегации, возглавляе мой бывшим министром иностранных дел Ёсидзавой Кенкити (1931–1932), был сам по себе признанием его статуса специалис та по китайским делам и служил ему своего рода верительными грамотами надежного и проверенного неофициального переводчика, и настоящего защитника японской политики в отношении Китая.

Во время поездки в Америку Одзаки делил каюту с че ловеком, с которым впоследствии подружился. Это был Сайондзи Кинкадзу, секретарь японской делегации. Общение с молодым Сайондзи и со старым знакомым Усибой Томохико, вошедшим также в делегацию, имело важные последствия для Одзаки.

Вскоре после возвращения Одзаки при гласили на чайную церемонию в «Империал-отель». Присутствовал и Зорге. Их с Одзаки официально представили друг другу гости. Только тогда Одзаки обнаружил, что иностранец, кото рого он хорошо знал, как «Джонсона», на самом деле звал ся «д-р Зорге».

Случилось это в сентябре 1936-го, когда Зорге, как и Одзаки, только что вернулся из поездки за границу. В конце августа Зорге уехал в Пекин, якобы на конферен цию иностранных журналистов,