Читать книгу - "Война менестреля - Владислав Адольфович Русанов"

никогда. Напротив, увидев её, он устремлялся навстречу. Истинная кровь древних воителей, которые созидали державу, раскинувшуюся на северных островах, и покрыли её неувядающей славой. — Кто же это такой? Огонь, сверкающий в ночи? Светлячок? Или дракон? Герб какого Дома приходит вам на ум в первую очередь?

— Дом Огненной Саламандры.

— Как-как? Саламандры?

— Огненной Саламандры, ваше величество. В стародавние времена люди полагали, что есть вид саламандры, который светится ночью и приводит путника к кладам, если, конечно, зверушка настроена доброжелательно. Огненная Саламандра — герб Регнара альт Варда.

— Друг Ланса альт Грегора. — Король не спрашивал, король утверждал. На щеках его заиграли желваки. Должно быть, он уже представлял, как ударом абордажного тесака сносит голову магу-музыканту.

— Именно так.

— Что ж. Мы ещё поборемся. Поглядим, чья возьмёт. Ведь, как показал катрен об антибраккарской коалиции, не все его пророчество обязательно сбываются.

— Я бы даже сказал, пророчества существуют для того, что осведомлённые люди могли их подправить к своей пользе. Чем я и занимаюсь, упорно и усиленно.

— Жаль, менестрели и маги-музыканты не сидят во дворцах, а странствуют по свету. Не всякий убийца сыщет, даже за хорошие деньги.

— Но в настоящее время мы знаем их местоположение.

— Весьма приблизительно. Эр-Трагер — город не маленький. А с учётом того, что к нему сейчас стянуты войска со всего великого княжества, найти там двух не слишком приметных менестрелей, как мне кажется, равнозначно надежде отыскать иголку в стоге сена.

— Не совсем так, ваше величество. Уж простите, что я усомнился в ваших рассуждениях. Во-первых, оба они из Аркайла. И альт Грегор, и альт Варда. Они отличаются от трагерцев — говор, цвет волос и глаз… Да мало ли что ещё? Предвижу замечание, что столица Трагеры сейчас наводнена наёмниками всех мастей, прибывшими из всех уголков материка. Да, это так. Но поверьте моему опыту — эти двое выделятся в любой толпе. Если не внешностью и произношением, то делами и поступками. Менестрель не может запретить себе играть. Музыка — это их жизнь. Как птица нуждается в полёте, а хищник в свежем мясе с кровью, так душа мага-музыканта требует звуков. Менестрель будет тянуться к любому инструменту, хоть мало-мальски похожему на музыкальный. И найдя его, немедленно что-то сыграет. Вторая, немаловажная слабость менестрелей — им нужна публика. Зрители, слушатели, толпа. Менестрель, который музицирует без слушателей, это как крот, вьющий гнездо на дереве. Или кальмар, пасущийся на лугу. Так что эти двое неминуемо себя проявят. И тогда их разыщут убийцы, посланные по следу уже давно.

— Я вижу, вы отказались от мысли склонить альт Грегора на нашу сторону, — улыбнулся король.

— Это была самая большая моя ошибка. Надо было устранить его сразу, как только он ступил на землю Браккары. Жестоко и показательно.

— А почему же вы медлили?

— Во-первых, я надеялся, что он заинтересуется новым делом и, если не перейдёт на нашу сторону, то станет доступным к сотрудничеству, — вздохнул Нор-Лисс. — А во-вторых, я не смог отказать себе в удовольствии убрать напыщенного болвана Ак-Нарта — вашего свихнувшегося кузена — руками чужестранца.

— Зачем? После смерти последнего сына Ак-Нарт был уже не опасен. Главная ветвь Дома Жемчужного Нарвала увяла бы вместе с ним.

— Последние несколько месяцев он был не в себе и мог пойти на любой шаг — даже самый глупый и безрассудный. Например, устроить заговор.

— Любой заговор становится известным Дар-Пенну тер Кварру за пару дней до того, как состоится.

— Вы так считаете, ваше величество?

— Уверен, — прищурился Ак-Орр.

На самом деле он не верил во всесильность тайного сыска, но очень уж хотелось подразнить Нор-Лисса. Разве можно отказать себе хотя бы в такой маленькой слабости?

— Склоняюсь в низком поклоне перед вашей мудростью. — Торжественно проговорил учёный, но мелкие демоны, пляшущие в его глазах, просто визжали об обратном. — Но, что сделано, то сделано. Ак-Нарт погиб. Альт Грегор должен был скончаться от ран. Возможно, мы даже объявили бы его героем Браккары и посмертно сделали из него всенародного любимца. Мне это было бы вдвойне приятно, учитывая нескрываемую ненависть менестреля к моей родине и соотечественникам. Впрочем, сейчас в этих рассуждениях нет никакого толку. Можно считать, что спусковой крючок арбалета нажат, стрела устремилась к цели. Рано или поздно, он умрёт. Но я думаю, уместнее говорить о «рано», чем о «поздно». И его друг тоже должен умереть, дабы не причинять вреда «грозе пучин». И вот ту я вынужден прочитать вам ещё один катрен. Не хмурьтесь, ваше величество. Последний на сегодня.

— Я хмурюсь не из-за стихов. Мне жаль талантливого музыканта. Такие рождаются раз в сто лет. Но он выбрал не тот курс и, несмотря на попутный ветер, обречён пойти на дно. Я, пожалуй, помолюсь Вседержителю за упокой его души в храме Святого Йона и пусть суровый, но справедливый Беда укажет ему дорогу в посмертие. Читайте ваш катрен!

— Читаю, ваше величество!

Владык полуночных стрела

Не встретит искомую цель.

Монахом наложена длань,

Из гроба восстал менестрель.

— Что это? — Устало и непонимающе пробормотал король. — Что это за сказки старой няньки? Люди не восстают из гроба, если уложены туда правильно — пуля, стрела, кинжал, яд. Главное, надёжно и наверняка, а там хоть налагай длань, хоть не налагай…

— Вначале мне тоже показалось, что катрен этот отдаёт безумием. Или, думал я? мои ученики неправильно распознали заложенные в него образы и не отыскали правильный ответ на заданную головоломку. Но собрав некоторые сведения об отце Сабане, который был много лет духовником герцога Лазаля, я переменил мнение.

— Вот. Наконец-то мы вернулись к началу нашего разговора. — Ак-Орр сцепил пальцы и оперся локтями о столешницу, сдвинув карту. — Чем же так знаменит отец Сабан?

— Знаменит он тем, что долго терпел вспыльчивый и суровый нрав его светлости Лазаля из Дома Чёрного Единорога. Кротко сносил приступы буйства, увещевал, когда герцог пускался в загулы, сдерживал, когда тот проявлял излишнюю жестокость по отношению к провинившимся вассалам. Даже лечил.

— Даже так? У Лазаля не было хороших лекарей?

— Наверное, были, но и болезни герцога яростно сопротивлялись целителям. Вернее, сопротивлялся он сам, поскольку всегда видел в назначении снадобий и, в особенности, в требованиях полежать хотя бы седмицу в постели посягательство на свободу правителя. А на самом деле, Лазаль